заточил его в темницу по совету Гримы, которого все, кроме тебя, называют
Гнилоустом?
– Да, это так, – подтвердил Теоден. – Он ослушался меня и вдобавок
угрожал Гриме смертью у подножия моего трона.
– Твой верноподданный вправе ненавидеть Гнилоуста и презирать его
советы, – возразил Гэндальф.
– Может быть, может быть. Пусть свершится по просьбе твоей.
Кликни Гайму. Телохранитель он ненадежный, посмотрим, каков на
посылках. Обе провинности рассудим заодно, – сказал Теоден, и голос его
был суров, но он встретил взгляд Гэндальфа улыбкой, и многие морщины
на челе его изгладились бесследно.
Гайму призвали и отправили с порученьем в темницу, а Гэндальф
указал Теодену на каменную скамью и сел у ног его на верхней ступени
лестницы. Арагорн, Леголас и Гимли стояли неподалеку.
– Нет времени на долгие рассказы, – сказал Гэндаль ф. – А между тем
многое не мешало бы тебе знать. Впрочем, должно быть, вскоре выпадет
нам с тобой случай потолковать как следует. А пока открою тебе, что
бедствия подлинные не в пример грознее тех, которыми пугал тебя
Гнилоуст. Однако же явь – не морок, а ты теперь ожил въяве. Не только
Гондор и Мустангрим противостоят Всеобщему Врагу. Полчища его
несметны, но нас осеняет надежда, неведомая ему.
Быстрой стала речь Гэндальфа, тихий его голос был слышен одному
конунгу, и глаза Теодена разгорались все ярче. Наконец он встал со скамьи
и выпрямился во весь рост. Гэндальф стоял рядом, и оба глядели на восток
с горной высоты.
– Поистине так, – произнес Гэндальф громко, звонко и раздельно. –
Спасение наше там, откуда грозит нам гибель. Судьба наша висит на
волоске. Однако надежда есть; лишь бы удалось до поры до времени
выстоять.
Трое спутников Гэндальфа тоже обратили взоры к востоку. Неоглядная
даль тонула во мгле; но они уносились мыслью за горные преграды, в край,
окованный холодным мраком. Где-то там Хранитель Кольца? Тонок же тот
волосок, на котором повисла общая судьба! Зоркому Леголасу почудилась
точно бы светлая вспышка: должно быть, солнце блеснуло на шпиле
гондорской Сторожевой Башни; и в запредельном сумраке зажегся
ответный, крохотный и зловещий багровый огонек.
Теоден опустился на скамью: старческая немощь снова обессилила его
вопреки воле Гэндальфа. Он обернулся и поглядел на свой дворец.
– Увы! – сказал он. – Увы мне, под старость мою нагрянули скорбные
дни, а я-то надеялся окончить жизнь в мире, заслуженном и благодатном.
Доблестный Боромир убит! Увы, молодые гибнут смертью храбрых, а мы,
старики, догниваем, кое-как доживаем свой век.
– Длань твоя вспомнит былую мощь, если возьмется за рукоять меча, –
сказал Гэндальф.
Теоден встал, рука его попусту обшаривала бедро: не было меча у него
на поясе.
– Куда его спрятал Грима? – пробормотал он.
– Возьми, государь! – раздался чей-то звонкий голос. – Лишь в твою
честь обнажался этот клинок, ты – его хозяин.