изуродовал все, что смог: неужели же запрудил и загадил источники Изена?
– Похоже на то, – сказал Гэндальф.
– Надо ли нам, – молвил Теоден, – непременно ехать этим путем, мимо
наших мертвецов, истерзанных и изглоданных?
– Надо, – сказал Гэндальф. – Надо нам ехать этим путем. Скорбь твоя,
конунг, понятна; ты, однако, увидишь, что волки с окрестных гор до наших
мертвецов не добрались. Они обжираются трупами своих приятелей-орков:
такая у них дружба, не на жизнь, а на смерть. Вперед!
Они спустились к реке, и волчий вой притих, а волки попятились:
страшен был им вид Гэндальфа, грозно-белого в лунном свете, и его
гордого серебряного коня Светозара. Конники перешли на островок, а
мерцающие глаза тускло и хищно следили за ними с высокого берега.
– Взгляни! – указал Гэндальф. – Друзья твои не дремали.
И они увидели посреди островка свеженасыпанный курган,
обложенный каменьями и утыканный копьями.
– Здесь покоятся все мустангримцы, павшие окрест, – сказал
Гэндальф.
– Мир их праху! – отозвался Эомер. – Ржа и гниль источат их копья, но
курган останется навеки – стеречь Изенгардскую переправу.
– И это тоже ты, Гэндальф, бесценный друг? – спросил Теоден. –
Многое ж ты успел за вечер и за ночь!
– Спасибо Светозару и другим безымянным помощникам, – сказал
Гэндальф. – Дела было – только поспевай! Одно скажу тебе в утешение
возле этого холма: молва троекратно умножила число павших, хотя погибло
и правда немало. Больше, однако, рассеялось; и я собрал всех, кого удалось
собрать. Одних я отправил с Гримбладом из Вестфольда на помощь
Эркенбранду, другим поручил погребение. Теперь они на пути к Эдорасу; твой сенешаль Эльфхельм ведет их, и вдогон им послана еще сотня-другая
конников. Саруман обрушил на Хельмову Крепь все свое воинство;
завернул даже мелкие отряды, а все же я опасался, что какая-нибудь банда
мародеров или свора волколаков нападет на беззащитную столицу. Теперь-
то можешь не тревожиться: дворец твой ожидает тебя в целости и
сохранности.
– Радостно будет мне возвратиться под златоверхий кров моих
предков, пусть и ненадолго, – сказал Теоден.
Распростившись с островком и скорбным курганом, пересекли реку и
взъехали на высокий берег. Едва они отдалились, волки снова злобно
завыли.
Еще в седой древности была проложена дорога от Изенгарда к
переправе. Она шла подле реки, сворачивая на восток, потом на север и, наконец, оставив реку в стороне, вела прямиком к изенгардским воротам на
западней окраине долины, миль за шестнадцать от ее устья.
Ехали они не дорогой, а рядом с нею, по целине, густо заросшей
свежей травой. Ехали быстрее, чем прежде, и к полуночи проскакали
добрых пять лиг. Тут, у подножия Мглистых гор, и заночевали: конунг не на
шутку утомился. Длинные отроги Нан-Курунира простерлись им навстречу,
и густая темень сокрыла долину; луна отошла к западу, спряталась за
холмами. Однако же из долины, затопленной темнотой, вздымался
огромный столп дымных паров, клубившихся и опадавших, и под лучами
луны черно-серебряные клочья расползались в звездном небе.
– В чем тут дело, как думаешь, Гэндальф? – спросил Арагорн. –