эльфы и те за Гэндальфом не поспеют.
«Кгум! Вот и ты, Гэндальф! – проговорил Древень. – Ты как раз
вовремя явился. Вода, деревья, камни, скалы – это мне все под силу; а тут
засел маг, и я не знаю, как быть».
«Вот что, Древень, – сказал Гэндальф. – Мне, понимаешь ли, нужна
твоя помощь. Ты и так много сделал, но этого мало. Мне надо как-то
разобраться с десятком тысяч орков».
Потом они оба куда-то ушли совещаться, чтоб без помех. Наверняка
совещание это Древень счел поспешным и торопливым – да Гэндальф и
правда очень торопился, он говорил на ходу, потом уж их слышно не стало.
Минут, что ли, десять просовещались, самое большее – четверть часа.
Потом Гэндальф вернулся – и, видно, отлегло у него от сердца, даже
повеселел и сказал, спасибо, что рад нас видеть.
«Слушай, Гэндальф, – воскликнул я, – ты где вообще-то был? Ты
остальных наших видел?»
«Где был, там меня уж нет, – отвечал он на гэндальфовский манер. –
Да, кое-кого из остальных видел. Но с новостями подождем. Ночь опасная,
медлить нельзя, мне еще скакать и скакать. Но с рассветом, может быть, просветлеет; увидимся – поговорим. Берегите себя и от Ортханка
держитесь подальше. А пока – прощайте!»
Древень очень задумчиво проводил Гэндальфа глазами. Он, видимо,
многое враз узнал и теперь медленно переваривал. Поглядел он на нас и
говорит: «Хм, да вы, оказывается, не такие уж и торопыги. Рассказали куда
меньше, чем могли, и ровно столько, сколько следовало. Н-да, целый ворох
новостей, и никуда от них не денешься! Вот тебе, Древень, и еще куча
дел!»
Мы из него все ж таки кое-что вытянули – и новостям не
порадовались. Огорчались мы, правда, только из-за вас троих, а про Фродо
с Сэмом и беднягу Боромира и думать забыли. Оказывается, вам
предстояла великая битва, и почем еще было знать, уцелеете вы или нет.
«Гворны помогут», – сказал Древень. Потом он ушел и появился
только нынче утром.
– Муторная была ночь, – продолжал Мерри. – Мы кое-как
пристроились на высокой груде камней, а кругом все заволокло: мгла
колыхалась над нами огромным одеялом. Парило, слышались шорохи,
трески, удалялось медленное бормотание. Не иначе, сотня-другая гворнов
отправилась на подмогу своим. Потом с юга донесся страшный громовой
раскат, над Ристанией замелькали молнии, на миг выхватывая из темноты
далекие черно-белые вершины. У нас в горах тоже гром грохотал, и долина
полнилась эхом, но совсем по-другому, не похоже на отзвуки битвы.
После полуночи онты разобрали свои запруды и затопили Изенгард
через северный пролом. Гворны ушли, их темень рассеялась, и гром
понемногу стих вдалеке. Луна спустилась к западному хребту.
А по Изенгарду расползались потоки, повсюду вскипали колдобины,
черный паводок бурлил в лунном свете. Вода впивалась воронками в
сарумановские шахты и скважины, оттуда вырывались столбы пара; свист,
шипение, дым валил клубами. Вспыхивали разрывы. Длинный сгусток
тумана змея змеей оплел Ортханк; он стал будто снежный пик, огнисто-
рдяный внизу и лунно-зеленый сверху. А вода все прибывала; Изенгард
кипел, точно кастрюля супа на огне.