– Друзей не выбираешь, – возразил Леголас. – Одно скажу: покуда жив
Гимли, я без него в Фангорн – ни ногой. А топор у него не на деревья, о
владыка бескрайнего леса! Он им оркам головы рубит. В одном последнем
бою четыре с лишним десятка завалил.
– Кхум! Дела, дела! – сказал Древень. – Ну, это, само собой, приятно
слышать. Ладно, пусть будет как будет: торопиться нам некуда. А вот
расставаться пора. Вечереет, а Гэндальф сказал, что вам надо выехать до
ночи: повелитель Ристании торопится в свой золотой чертог.
– Да, да, ехать надо немедля, – сказал Гэндальф. – И твоих
привратников я с собой заберу. Ты и без них прекрасно обойдешься.
– Обойтись-то обойдусь, – сказал Древень, – но отпускать их жалко.
Мы так с ними быстро, прямо сказать, второпях подружились, что мне и
самому удивительно – видно, в детство впадаю. Но ежели порассудить, то,
может, и дивиться нечему: сколько уж веков не видел я ничего нового под
солнцем и под луною, а тут на тебе. Нет, кто-кто, а они у меня в памяти
останутся, и в Перечень я их поместил, велю онтам переучивать:
Онты-опекуны явились к древесным отарам —
Исполины собой, земнородные водохлебы;
И хоббиты-хохотуны, лакомки-объедалы,
Храбрые малыши, человечьи зайчата.
Так теперь он и будет читаться, покуда листья растут на деревьях.
Прощайте же! Если до вашей прелестной Хоббитании дойдут какие-нибудь
новости – дайте мне знать! Вам ведь понятно, о чем я? Я про онтиц: вдруг
да чего увидите или прослышите. И сами ко мне выбирайтесь!
– Мы выберемся! – сказали в один голос Мерри с Пином и поспешно
отвернулись.
Древень молча поглядел на них и задумчиво покачал головой.
Гэндальфу же он сказал:
– Саруман, значит, убоялся выйти? Ну, я так и знал. Нутро у него
гнилое, как у последнего гворна. Правда, если бы меня одолели и
истребили все мои деревья, я бы тоже небось затаился в какой-нибудь дыре
и носа не казал наружу.
– Зря сравниваешь! – сказал Гэндальф. – Ты ведь не собирался
заполонить мир своими деревьями в ущерб всякой иной жизни. А Саруман
– да, он предпочел лелеять свою черную злобу и вынашивать новые козни.
Ключ от Ортханка у него не отнимешь, а выпускать его оттуда никак
нельзя.
– Не тревожься! Онты за ним приглядят, – пообещал Древень. –
Следить будут денно и нощно, и без моего соизволения он шагу не ступит.
– Вот и ладно! – сказал Гэндальф. – Я только на вас и надеялся; хоть
одной заботой меньше, а то мне, право, не до него. Но вы уж будьте начеку:
воды схлынули, и боюсь, одними часовыми вокруг башни не обойдешься.
Наверняка из Ортханка есть глубокие подземные ходы, и Саруман
рассчитывает тайком улизнуть. Уж коли на то пошло, затопите-ка вы
Изенгард еще разок, да как следует, пока он весь не станет озером или ходы
не обнаружатся. Заткните ходы, наводните пещеры – и пусть Саруман
сидит в башне и поглядывает из окон.
– Положись на онтов! – сказал Древень. – Мы обшарим каждую пядь и
перевернем все камушки до единого! И насадим вокруг деревья: старые, одичалые. Они будут называться Дозорный Лес. Любую белку в тот же миг