ночи и второй наверняка прилетит вдогон. И пропал Саруман, как та
птичка, что увязила коготок. Откупиться пленником он не может. Камня у
него не стало, он даже не знает, чего от него хотят. А Саурон заведомо
подумает, что пленника он прячет и придерживает, а Камня чурается. Даже
если Саруман расскажет посланцу всю правду, это Саруману не поможет.
Изенгард – верно, разрушен, но он-то отсиживается в Ортханке, почему-то
цел и невредим! Словом, Саурон непременно сочтет его мятежником, а ведь
он затем и спешил с нами расплеваться, чтобы и тени таких подозрений не
было! И как ему быть теперь, это сущая загадка. В Ортханке он, пожалуй,
сможет кое-как отбиться от Девятерых: попробует, если придется. Может, даже попробует осадить какого-нибудь назгула, убить под ним крылатую
тварь. Если у него это выйдет – пусть ристанийцы получше глядят за
своими вороными конями! Как это обернется для нас – тоже не знаю.
Может быть, Враг собьется с толку, его на время ослепит гнев против
Сарумана. Или же проведает, что я стоял на крыльце Ортханка – а позади
невдалеке болтались хоббиты. И что наследник Элендила жив и стоял со
мною рядом. Если ристанийские доспехи не обманули Гнилоуста, он
вспомнит, кто таков Арагорн. Этого-то я и опасаюсь. Поэтому мы и бежим
– чтоб как можно скорей попасть из огня да в полымя. Ибо Светозар несет
нас с тобой, Перегрин Крол, в сторону Края Мрака.
Пин промолчал, только зябко укутался в плащ, как от порыва
холодного ветра. Серая равнина мелькала под ними.
– Смотри! – показал Гэндальф. – Перед нами – долины Вестфольда:
выезжаем на восточную дорогу. Вон там тень – это устье Ущельного
излога: там – Агларонд и Блистающие Пещеры. Но про них ты меня не
спрашивай. Вот встретишься с Гимли, спроси у него – узнаешь тогда, какие
бывают длинные ответы на короткие вопросы. Самому тебе увидеть их на
этот раз не доведется, скоро мы их оставим далеко позади!
– Как это, а я думал, мы остановимся в Хельмовой Крепи! – сказал
Пин. – Куда же ты так торопишься?
– В Минас-Тирит, пока его не захлестнуло войной.
– Ого! А это здорово далеко?
– Далековато, – сказал Гэндальф. – Втрое дальше, чем до столицы
конунга Теодена, а до нее отсюда к востоку сотня с лишним миль, если
считать по прямой, как летают посланцы Мордора. Путь Светозара длиннее
– посмотрим, кто кого опередит.
На рассвете, часа через три, где-нибудь передохнем – отдых нужен
даже Светозару. В горах где-нибудь: хорошо бы доскакать до Эдораса.
Постарайся уснуть! Проснешься – и в глаза тебе блеснет первый
рассветный луч на золотой кровле дворца эорлингов. А еще через два дня
увидишь лиловую тень горы Миндоллуин и белые стены великой крепости
Денэтора в утреннем свете.
Скачи же, Светозар! Скачи, благородный конь, как никогда прежде! Ты
возрос в этих краях, ты знаешь здесь каждый камень. Скачи во весь опор!
Вся надежда на тебя!
Светозар встряхнул головой и звонко заржал, словно услышал зов
боевой трубы. И прянул вперед. Копыта его сыпали искры; ночь
расступалась по сторонам.
Пин понемногу засыпал, и ему казалось, будто они с Гэндальфом,
неподвижные, как изваяния, сидят на каменной конской статуе, а из-под