посмотрел на небо.
– День недалеко, – прошептал он, будто День, того и гляди, услышит
его и накинется. – Смеагорл спрячется здесь, я спрячусь, и Желтая Морда
меня не заметит.
– Мы бы и рады увидеть солнце, – сказал Фродо, – да сил нет
выбираться наверх: ноги подкашиваются.
– Не надо радоваться Желтой Морде, – сказал Горлум. – Она нарочно
выдаст врагам. Добренькие умненькие хоббитцы спрячутся со Смеагорлом,
а то кругом шныряют орки и злые люди – они далеко видят. Прячьтесь, хоббитцы, здесь, со Смеагорлом!
На отдых пристроились у крутого каменного ската расселины, из
которой теперь высокий человек запросто мог бы выглянуть. Ручей бежал
поодаль, под ногами была сухая гладь. Фродо и Сэм уселись на большом
плоском камне, прислонившись к скату. Горлум плескался и копошился в
ручье.
– Надо немного подкрепиться, – сказал Фродо. – Смеагорл, ты
голодный? У нас у самих немного, но мы поделимся.
При слове «голодный» глаза Горлума зажглись зеленоватым светом и
вытаращились так, что за ними стало не видно лица – исхудалого и
землистого. Он заговорил по-старому, по-горлумски:
– Мы совссем, совссем изголодались, прелессть. А какая у них есть
еда? Сочненькая рыбка?
Из-за острых желтых зубов высунулся длинный язык и жадно
облизнул бескровные губы.
– Нет, рыбы у нас нет, – сказал Фродо. – Вот только это, – он показал
путлиб, – и вода, если здешнюю воду можно пить.
– Да, да, да-ссс, водица чисстенькая, – сказал Горлум. – Пейте, пейте ее
досыта, пока она ессть. А что это такое хрустит у них на зубах, моя
прелессть? Это вкусненькое?
Фродо отломил и протянул ему кусок лепешки в листовой обертке.
Горлум понюхал лист, и лицо его исказилось отвращением и застарелой
злобой.
– Смеагорл чует, чем пахнет! – процедил он. – Это листья из страны
эльфов, кха! Ф-ф-ф, как они воняют! Он лазил по тем деревьям, и вонь
пристала к его рукам, к моим милым лапкам. – Он бросил лист, отгрыз
кусочек путлиба, тут же выплюнул его и закашлялся. – Аххх! Нет, –
отплевывался он. – Бедненький Смеагорл из-за вас подавился. Пыль и зола,
это есть нельзя. Ему придется голодать. Но Смеагорл потерпит. Добренькие
хоббитцы! Смеагорл дал обещание. Он будет голодать. Хоббитская пища
ему в рот не лезет, и он будет умирать с голоду. Бедненький худенький
Смеагорл!
– Жаль, – сказал Фродо, – но уж тут я тебе ничем не смогу помочь. Эта
пища, я думаю, пошла бы тебе на пользу, если б ты себя пересилил. Однако
пока что, наверно, даже и пытаться не стоит.
Хоббиты молча хрустели путлибами. Сэм заметил, что они вроде бы
стали гораздо вкуснее: Горлум напомнил, какая это чудесная еда, но он же
и портил ему аппетит, провожая глазами каждый кусок, точно пес у
обеденного стола. Лишь когда они сжевали по лепешке и разлеглись
отдыхать, он, видимо, убедился, что никаких лакомств от него не прячут, отошел на несколько шагов, сел и похныкал от жалости к себе.
– Хозяин! – довольно громко прошептал Сэм, ему было плевать,