серебристые кудри. И все мертвые, сплошь гнилые трупы, и свет от них
замогильный. – Фродо провел ладонями по лицу. – Не знаю, кто они такие
и откуда: кажется, я видел эльфов, людей – и орков подле них.
– Да, да, – сказал Горлум. – Все мертвые, все сгнили – эльфы, люди, орки. Потому болота и Мертвецкие. Здесь была великая битва, маленькому
Смеагорлу об этом рассказывали, мне бабушка рассказывала, когда еще
Прелесть не нашлась. Великая битва, которой не видно было конца. Бились
высокие люди с длинными мечами, и страшные эльфы, и орки голосили без
умолку. Они бились на равнине у Черных Ворот много дней, много
месяцев. А потом наползли, наползли болота – проглотили могилы.
– Но это же все было я не знаю сколько тысяч лет назад, – сказал
Сэм. – Не может там быть мертвецов! Волшебство, что ли, какое
лиходейское?
– Не знаю, не знаю, Смеагорл не знает, – отвечал Горлум. – До них
нельзя дорыться, не доберешься до них. Мы пробовали однажды, да, моя
прелесть? – нет, не добрались. Глаз их видит, а зуб неймет, никак, моя
прелесть! Они мертвые, их нет.
Сэм угрюмо посмотрел на него и, передернувшись, догадался, зачем
Смеагорл хотел до них дорыться.
– Ну, с меня мертвецов хватит! – сказал он. – Как бы нам поскорее
отсюда слинять?
– Посскорее, да, да посскорее, – сказал Горлум. – Посскорее и
пооссторожнее, а то как бы нашим хоббитам не провалиться к мертвецам и
не засветить еще по свечечке. Ступайте след в след за Смеагорлом! Не
смотрите на огоньки!
Он пополз куда-то вправо, в обход трясины, они старались не
отставать от него и тоже поневоле опустились на карачки. «Еще малость
поползаем – и будет не одна, а целых три препакостных горлумских
прелести, как на подбор!» – подумал Сэм.
Тропа кое-как отыскалась, и они двинулись через топь – то ползком, то
прыгая с зыбкой кочки на кочку: оступались, оскользались, шлепались в
черную смрадную жижу. Перемазались с головы до ног, и воняло от всех
троих, как из выгребной ямы.
В глухой ночной час они наконец миновали трясину и ступили на
твердую, хотя и не очень-то твердую, землю. Горлум шипел и шептался сам
с собой: видать, он был доволен. Верхнее чутье, особый нюх и
необычайная памятливость на очертания помогли ему выбраться к
нужному месту, а дальше он знал, как идти.
– Ну вот и пойдемчики! – сказал он. – Умнички хоббитцы!
Храбренькие хоббитцы! Совсем-совсем устали, конечно, мы тоже, моя
прелесть, мы тоже. Но надо скорее увести хозяина подальше от мертвецких
свечечек, да, да, подальше.
С этими словами он пустился чуть не вприпрыжку по длинной
прогалине в камышах, а они, спотыкаясь, побежали следом. Внезапно он
остановился, снова присел на четвереньки и потянул носом, зашипев не то
встревоженно, не то недовольно.
– В чем дело-то? – проворчал подбежавший Сэм, которому
почудилось, будто Горлум брезгливо фыркает. – Чего носом водить? Я нос
зажимаю, и то у меня глаза на лоб лезут. И ты смердишь, и хозяин смердит
– кругом от вони не продохнешь.