противно нюхать, но послушный Смеагорл терпит, помогает добренькому
хозяину. Пуссть воняет! Нет, нет, в воздухе что-то неладное, и Смеагорлу
это очень не нравится.
Он побрел дальше, однако становился все беспокойнее, то и дело
выпрямляясь, изгибая шею и обращаясь ухом к юго-востоку. Поначалу
хоббиты никак не могли взять в толк, что его тревожит. И вдруг все трое
разом насторожились. Фродо и Сэму послышался вдалеке протяжный и
неистово-злобный леденящий вой. Они вздрогнули и в тот же миг ощутили,
как повеяло стужей и колеблется воздух. Потом донесся шум налетающего
ветра. Огоньки трепетали, блекли, гасли.
Горлум не двигался. Он стоял, сотрясаясь, и что-то лепетал; ветер с
ревом и свистом обрушился на болота, расшвыривая клочья тумана, и
высоко в небе показались рваные облака, а между ними заблистала луна.
На мгновение хоббиты обрадовались, но Горлум прижался к земле,
ругмя ругая Белую Морду. Фродо и Сэм глядели в небо, вдыхали полной
грудью свежий воздух – и увидели облачко, мчащееся от проклятых гор, черную тень, которую изрыгнул Мордор, огромную и жуткую крылатую
тварь. Терзая слух смертоносным воем, она затмила месяц и, обгоняя ветер,
унеслась на запад.
Они упали ничком, как подкошенные, беспомощно корчась на
холодной земле. А призрачный замогильный ужас возвратился и пронесся
ниже, прямо над ними, разметая крылами зловонные испарения. Пронесся
и умчался обратно в Мордор, куда призывал его гнев Саурона, следом за
ним бушующий ветер сорвал остатки туманной пелены с Мертвецких
Болот. Впереди, сколько видел глаз, до подножий сумрачных гор
простерлась голая пустыня в пятнах лунного света.
Фродо и Сэм привстали, протирая глаза, словно дети, очнувшиеся от
дурного сна в обыкновенной темноте. Но Горлум лежал на земле как
пришибленный. Они с трудом растолкали его, и все равно он не поднимал
головы, стоя на карачках, уткнув локти в землю и прикрывая затылок
широкими ладонями.
– Призраки! – стенал он. – Крылатые призраки! Прислужники
Прелести! Они все видят, все. От них не спрячешься. Ненависстная Белая
Морда! Они все расскажут Тому, и он увидит нас, он нас узнает, аххх, горлум, горлум, горлум!
И лишь когда луна закатилась далеко на западе за вершины Тол-
Брандира, они продолжили путь.
С этих пор Сэм стал замечать, что Горлум снова переменился. Он
угодничал и подлизывался пуще прежнего, но в глазах его мелькало
странное выражение, особенно когда он поглядывал на Фродо, и говорил он
все больше по-горлумски, на старый манер. Но еще тревожнее было то, что
Фродо, видимо, совсем изнемог. Он не жаловался, он и вообще-то почти не
раскрывал рта, но брел согнувшись, как под непосильным грузом, тащился
еле-еле – Сэм то и дело просил Горлума подождать хозяина.
Между тем с каждым шагом к Воротам Мордора Кольцо на шее Фродо
все тяжелее оттягивало цепочку и точно пригнетало его к земле. Но куда
мучительнее донимало его Око: это из-за него, не из-за Кольца Фродо
втягивал голову в плечи и робко сутулился. Оком он называл про себя
жуткое, обессиливающее чувство могучей и враждебной воли, которой
нипочем земные преграды и воздушные заслоны, которая вот-вот отыщет,
обнажит, пригвоздит мертвящим взором. Укрыться от него негде,