– Язык у тебя здорово подвешен, – сказал Сэм, – только ведь не один
наш Хэллиус всякого-разного навидался. По всей Хоббитании говорят, что
такого еще не было: идут и идут с востока невиданные чужаки, целыми
толпами. И слышал я, что эльфы стронулись на запад, к гаваням за Белой
Крепостью. – Сэм как-то неопределенно махнул рукой: ни он и никто из
хоббитов не знал, какое и где это там Море за их западной окраиной, за
древними руинами. Были только старые предания про Серебристую Гавань,
откуда отплывают и не возвращаются эльфийские корабли. – Плывут они и
плывут, уплывают на запад, а нас оставляют, – проговорил Сэм чуть ли не
нараспев, печально и торжественно покачав головою.
Тод фыркнул:
– Старые байки на новый лад. Да мне-то или тебе какое до них дело? И
пусть себе плывут! Хотя куда им плыть: ты ведь этого не видал, да и
вообще никто в Хоббитании. Может, и не плывут, кто их разберет.
– Ну, не знаю, – задумчиво сказал Сэм. Он однажды вроде бы видел
эльфа в лесу и все надеялся, что когда-нибудь еще увидит и порасспросит.
Из легенд, слышанных в детстве, ему больше всего запомнились
обрывочные рассказы про эльфов. – Даже и в наших краях есть такие, кто
понимает Дивный Народ и умеет с ним разговаривать, – сказал он. – Тоже и
мой хозяин, господин Торбинс. Он рассказывал мне, как они уплывают, и
вообще у него что ни слово, то эльфы. А уж старый Бильбо, тот, помню, про них все на свете знал.
– Оба сдвинутые, – сказал Тод. – Старик Бильбо, тот совсем, а теперь
вот и Фродо тоже сдвинулся. От него, что ль, ты слухов набираешься?
Гляди, сам не свихнись. Ладно, ребята, кто куда, а я домой. Бывайте
здоровы! – Он выхлебнул кружку и шумно распрощался.
Сэм еще посидел, но больше ни с кем не заговаривал. Ему было о чем
поразмыслить. И работы наутро в саду непочатый край, лишь бы вёдро.
Всходы все гуще. Работа, конечно, работой… А Сэм думал совсем о
другом. Потом вздохнул, поднялся и вышел.
Апрельское небо расчищалось после проливного дождя. Солнце село,
и прохладный вечер, отступая, тихо тускнел. Ранние звезды зажигались над
головой Сэма, а он брел вверх по склону, задумчиво и чуть слышно
насвистывая.
Между тем объявился Гэндальф, всегда неожиданный гость. После
Угощения его не было три года. Потом он мимоходом наведался,
внимательно поглядел на Фродо, сказал ему пару пустяков – и даже
ночевать не остался. А то вдруг зачастил: являлся, как смеркнется, но к
рассвету словно бы его и не было. Где и зачем пропадает, не объяснял, а
интересовался только здоровьем Фродо да всякой чепухой.
И вдруг даже этим перестал интересоваться. Девять с лишним лет
Фродо его не видел и ничего о нем не слышал: должно быть, решил он, Гэндальфу просто больше нет дела до хоббитов. Но однажды вечером,
когда наплывали сумерки, раздался знакомый стук в окно кабинета.
Фродо от всей души обрадовался старинному приятелю. Они стояли и
разглядывали друг друга.
– Ну, все в порядке? – спросил Гэндальф. – А ты молодцом, Фродо!
– Да и ты, – сказал Фродо, а про себя подумал, что маг постарел и
сгорбился. Хоббит пристал к нему с расспросами, и они засиделись далеко
за полночь.
Позавтракали они поздно, и маг уселся с Фродо перед раскрытым