Сэм скоро понял, что Фарамиру подозрительны недомолвки Фродо, из-
за которых неясно, зачем он шел с Отрядом от Раздола, почему расстался с
Боромиром и куда направляется теперь. То и дело заводил он речь о
Проклятии Исилдура: словом, явно раскусил, что самое важное от него
скрывают.
– Раз невысоклик отважится взять на себя Проклятие Исилдура, –
настаивал он, – и раз ты и есть тот невысоклик, значит, тебе известно, что
это за Проклятие, и ты предъявил его Совету, о котором говоришь, а
Боромир видел его. Так или не так?
Фродо не отвечал.
– Так! – сказал Фарамир. – Ты скрытничаешь, однако же все, что
касается Боромира, касается и меня. Согласно былинам, Исилдура
поразила оркская стрела, но стрел этих что песчинок в реке, и едва ли
воитель Гондора Боромир принял бы одну из них за роковое знамение. Ты
что же, был хранителем этого неведомого Проклятия? Оно сокрыто, сказал
ты, не ты ли его сокрыл?
– Нет, сокрыл его не я, – сказал Фродо. – Оно не принадлежит мне, и
нет его владельца среди смертных, ни самых великих, ни самых
ничтожных. Если кто и вправе владеть им, то это Арагорн, сын Арахорна,
наш предводитель от Мории до Рэроса; я о нем говорил.
– Почему он, а не Боромир, страж Крепости, воздвигнутой сынами
Элендила?
– Потому что Арагорн по отцовской линии прямой потомок Исилдура,
сына Элендила. Он опоясан Элендиловым мечом.
Изумленным гулом отозвалось собрание на эти слова. Послышались
возгласы:
– Меч Элендила! Меч Элендила скоро заблещет в Минас-Тирите!
Добрые вести!
Но Фарамир и бровью не повел.
– Может быть, – сказал он. – Но столь великие притязания надобно
подтвердить, и, коли этот Арагорн явится в Минас-Тирит, от него
потребуют бесспорных доказательств. Пока что – а я был там шесть дней
назад – не явился ни он и ни кто другой из твоего Отряда.
– Боромир признал его притязания, – сказал Фродо. – Да будь здесь
Боромир, он бы и ответил тебе на твои вопросы. Уже давно расстались мы
с ним у Рэроса, и он направлялся прямиком в вашу столицу; наверно, по
возвращении туда ты все от него узнаешь. Ему, как и всем остальным, было
известно, зачем я в Отряде: Элронд из Имладриса объявил об этом всему
Совету. Мне было дано поручение, оно привело меня сюда, но я не волен
открыть его никому более. Скажу только, что тем, кто насмерть бьется с
Врагом, не пристало меня задерживать.
Фродо говорил горделиво, хоть на сердце у него, верно, кошки
скребли, и Сэм его мысленно одобрил. Но Фарамир не унимался.
– Так! – сказал он. – Ты, стало быть, советуешь мне не мешаться в
чужие дела, уходить восвояси и отпустить тебя на все четыре стороны.
Дескать, Боромир мне все объяснит, когда вернется. Вернется, говоришь
ты! Ты был другом Боромиру?
Фродо живо припомнилось, как Боромир напал на него, и он
замешкался с ответом. Взгляд Фарамира стал жестче.