– Ничего не могу я поведать тебе в утешение, – сказал Фродо. – А твой
рассказ мне кажется зловещим, но не более. Тебя посетило видение,
призрак злой судьбы, прошлой, а может быть, и грядущей. Если только это
не вражеское наваждение. Я видел прекрасные лики древних воителей в
заводях Мертвецких Болот, и это было его лиходейское волшебство.
– Нет, тут он ни при чем, – сказал Фарамир. – Его наваждения
отвращают сердце, а мое было полно скорби и сострадания.
– Но как же такое могло случиться наяву? – спросил Фродо. – Пороги
Тол-Брандира не минует невредимой никакая лодка, а Боромир собирался
домой через Онтаву, степями Ристании. Возможно ли, чтобы полный воды
челн проплыл водопадами и не перевернулся?
– Не знаю, – сказал Фарамир. – А лодка откуда?
– Из Лориэна, – сказал Фродо. – У нас их было три: мы прошли по
Андуину на веслах до водопадов. Лодка эльфийская.
– Вы побывали в Сокрытой Стране, – сказал Фарамир, – но, кажется,
чары ее остались для вас непостижны. Тем, кто виделся с Чаровницей из
Золотого Леса, не след удивляться ничему. Смертным опасно покидать наш
подлунный мир: вернутся они уж не теми, что были прежде. Так гласят
легенды.
Боромир, о Боромир! – воскликнул он. – Что поведала тебе она, Владычица, неподвластная смерти? Что увидела она, что пробудила в
твоем сердце? Зачем пошел ты в Лаурелиндоренан, а не отправился своей
дорогой, не примчался свежим утром на ристанийском коне?
Он снова обернулся к Фродо и заговорил спокойно:
– И на все эти вопросы ты, наверно, мог бы дать ответ, о Фродо, сын
Дрого. Пусть не здесь и не сейчас. Но чтобы ты не думал, будто меня
обморочило наваждение, узнай, что рог Боромира возвратился наяву, но
раздробленный надвое, топором или мечом. Осколки выбросило порознь:
один нашли в камышах дозорные Гондора на севере, ниже впаденья
Онтавы, другой выловили в андуинском омуте – он подвернулся пловцу.
Странные случайности, однако смерти не утаишь, как говорится.
И вот теперь осколки рога, которым владел старший сын, лежат на
коленях у Денэтора: он сидит на своем высоком престоле и ждет страшных
вестей. Ты все-таки умолчишь о том, как был раздроблен рог?
– Умолчу о том, чего не знаю, – сказал Фродо. – Но коль не ошибся в
подсчетах, слышал ты его в тот самый день, когда мы расстались, когда я и
мой слуга оставили Отряд. И теперь твой рассказ полнит меня ужасом.
Если Боромир попал в беду и был убит, то боюсь, что все остальные мои
спутники тоже погибли – и сородичи, и друзья.
Быть может, ты перестанешь сомневаться во мне и отпустишь нас? Я
устал, меня грызет скорбь и мучает страх. Но мне нужно нечто совершить
или хоть попытаться, пока меня не убьют. Если из всех нас остались в
живых лишь два невысоклика, так тем более надо спешить.
Возвращайся же, о Фарамир, доблестный военачальник Гондора, в
свою столицу и защищай ее до последней капли крови, а мне позволь идти
навстречу судьбе!
– Не много мне утешения в твоих речах, – сказал Фарамир, – однако
же ты напрасно поддаешься страху. Если не эльфы из Лориэна, то кто, по-
твоему, снарядил Боромира в последний путь? Не орки же, не прислужники
Врага, да не будет он назван. Наверняка жив еще кто-нибудь из вашего