на озерах Лихолесья, черные зимородки водятся?
– Кто это ни есть, только не птица, – отвечал Анборн. – О четырех
конечностях и ныряет по-людски, да, надо сказать, очень сноровисто. Чего
ему там надо? Ищет лазейку к нам под Занавесь? Похоже, они до нас
добираются. У меня с собой лук, и я расставил еще четверых вокруг пруда,
стреляют немногим хуже меня. Как прикажешь, сразу подстрелим.
– Стрелять? – спросил Фарамир, быстро обернувшись к Фродо. Фродо
помешкал. Потом сказал:
– Нет. Нет! Очень прошу, не стреляйте в него!
Сэм не решился, а надо бы сказать «да», поскорее и погромче. Ему
было ничего не видно из-за спин, но он сразу догадался, о ком речь.
– Так ты, стало быть, знаешь, что это за тварь? – спросил Фарамир. –
Тогда скажи, почему надо его пощадить. Ты о нем почему-то ни разу даже
не упомянул, о своем заблудшем спутнике, и я решил не допытываться, лишь велел его поймать и привести. Послал своих лучших охотников, но он
и их провел и вот только сейчас объявился; один Анборн видел его в
сумеречный час. Теперь на нем вина потяжелее: что там ловля кроликов на
угорье! Он посмел проникнуть в Хеннет-Аннун – за это платят жизнью.
Дивлюсь я ему: такой ловкач и хитрец, а резвится в пруду под самым
нашим Окном. Может быть, он думает, что люди ночью спят и ничего не
видят? С чего это он так оплошал?
– На этот вопрос целых два ответа, – сказал Фродо. – Во-первых, с
людьми он мало знаком, и какой он ни хитрец, а прибежище ваше так
укрыто, что он о нем ведать не ведает. Во-вторых, я думаю, что его сюда
неодолимо влечет и он потерял голову.
– Влечет, говоришь ты? – переспросил Фарамир вполголоса. – Уж он
не догадался ли о твоей тяжкой ноше?
– Он знает о ней. Он сам таскал ее много лет.
– Он таскал? – У Фарамира от изумленья дух перехватило. – А я-то
думал, все загадки позади. Так он за ним охотится?
– Не теряет из виду. Оно у него зовется «Прелесть». Но сейчас не оно
влечет его.
– Чего же ему надо?
– Рыбы, – сказал Фродо. – Смотри!
Они глядели вниз на темный пруд. Черная голова вынырнула в
дальнем конце, в тени скал. Блеснуло серебро, пробежала мелкая рябь, и на
диво проворная лягушачья фигурка выпрыгнула из воды на берег, уселась и
впилась зубами во что-то серебристое, снова блеснувшее в последних
лунных лучах: луна скрылась за утесом с другой стороны пруда.
Фарамир тихо рассмеялся.
– Рыбы! – сказал он. – Ну, это не столь гибельно. Хотя как сказать –
рыбка из пруда Хеннет-Аннуна обойдется ему очень дорого.
– Я прицелился, – сказал Анборн. – Стрелять или нет? Незваным
гостям у нас одна кара – смерть.
– Погоди, Анборн, – сказал Фарамир. – На этот раз все не так просто.
Что скажешь, Фродо? Почему его щадить?
– Это жалкая, изголодавшаяся тварь, – сказал Фродо. – Он не знает, что
ему грозит. И Гэндальф, ваш Митрандир, наверняка просил бы уже
поэтому не убивать его, а есть и другие причины. Эльфам он запретил его
убивать: я точно не знаю почему, а о догадках своих лучше промолчу.