есть-то надо, и сколько ни прокладывали они окольные ходы мимо нее от
башни и перевала, все равно попадались в ее липкие тенета. Но она
стосковалась по лакомому кусочку, и Горлум сдержал обещание.
«Поссмотрим, поссмотрим, – частенько говорил он себе, когда
злобища снедала его на опасном пути от Привражья до Моргульской
долины, – там поссмотрим. Сслучись так, что она выбросит кости и
тряпье, – и мы найдем ее, мы ее заполучим, нашу Прелесть, подарочек
бедненькому Смеагорлу, который приводит вкусненькую пищу. И мы
ссбережем Прелесть, в точности как поклялись, да-ссс, унесем ее, а уж
потом – потом мы Ей покажем. Мы сквитаемся с Нею, моя прелесть. Мы
потом со всеми сквитаемся!»
И, пряча эти мысли в темных закоулках души, надеясь утаить их от
Нее, явился он к Ней снова с низким поклоном, покуда спутники его
безмятежно спали.
А что до Саурона, то Саурон знал, где ютится Шелоб. Ему была
приятна ее голодная и неукротимая злоба; приятна и полезна – лучшего
стража для древнего перевала, пожалуй, и он бы не сыскал. Орки – рабы
сподручные, но уж кого-кого, а орков у него хватало. Пусть Шелоб
кормится ими в ожидании лучших времен: и дешево и сердито. И как иной
раз подбрасывает вкуснятинки кошке (кошечкой своей он называл Ее, но
Она и его презирала), так Саурон прикармливал Ее узниками после пыток;
их запускали к Ней в логово, а потом доносили ему о Ее забавах.
И так они жили, оба довольные собой, и не опасались ничьего
нападенья и гнева, не предвидя конца своей обоюдной ненависти ко всему
миру. Никогда еще ни одна жертва не вырвалась из тенет и когтей Шелоб, и
тем страшней было нынче ее голодное бешенство.
А бедняга Сэм ничего не знал об этой чудовищной злобе; он лишь с
возрастающим страхом чуял незримую и смертельную угрозу, такую
властную, что и бежать ему было невмоготу, ноги подкашивались.
Ужас не отпускал, а впереди, на перевале, были враги, а хозяин
беспечно – где у него голова? – бежал им навстречу. От черной пещеры и от
густого мрака под скалою слева он обратил взгляд вперед и встревожился
еще больше. Обнаженный меч в руке Фродо полыхал голубым пламенем, а
башенное окно краснелось, хотя зарницы Мордора погасли.
– Орки! – пробурчал он. – Проскочишь тут, как же. Полно и орков, и
прочей нечисти.
И, привычно таясь, укрыл ладонью драгоценный светильник; рука его
налилась теплым светом живой крови, и он сунул фиал в нагрудный карман
и запахнул плащ. Надо было спешить: хозяин отбежал порядком, шагов уже
за двадцать мелькал его серый плащ, – того гляди, потеряется из виду во
мгле.
Едва лишь Сэм спрятал светильник, как вылезла Она. Впереди, слева,
из черной тени под скалой, точно из глубины страшного сна, появилась
невыносимо омерзительная тварь. Была она как паук, но крупнее всякого
зверя и свирепее с виду, ибо страшно глядели ее беспощадные глаза, будто
бы посрамленные и побежденные. Не тут-то было: заново светились
бледной яростью многоглазые пучки. Рогатая голова торчала на толстом
шейном стебле, а тулово ее огромным раздутым мешком моталось между
восьми коленчатых ног – сверху черное, в синеватых пятнах и подтеках, а