подкапывался под зеленые холмы, добирался до корней деревьев, но не
подымал глаз к вершинам гор, древесным кронам и цветам, раскрытым в
небеса, – взгляд его был прикован к земле.
Был у него приятель по имени Деагорл, такой же остроглазый, но не
такой сильный, хитрый и шустрый. Однажды они отправились на лодке
вниз к Ирисной Низине и заплыли в заросли лиловых ирисов да пышных
камышей. Смеагорл выпрыгнул на берег и пошел рыскать по лугу, а
Деагорл удил, оставшись в лодке. Вдруг клюнула большая рыба и рывком
стащила его за собою под воду. Заметив на дне что-то блестящее, он
выпустил леску, набрал в грудь побольше воздуху, нырнул и черпнул
горстью.
Вынырнул он с водорослями в волосах и пригоршней ила в руке,
отдышался и поплыл к берегу. С берега окунул руку в воду, обмыл грязь, и
– смотри пожалуйста! – на ладони у него осталось прекрасное золотое
кольцо: оно дивно сверкало на солнце, и Деагорл радостно любовался им.
Сзади неслышно подошел Смеагорл.
– Отдай-ка его нам, миленький Деагорл, – сказал Смеагорл, заглядывая
через плечо приятеля.
– Это почему же? – удивился Деагорл.
– А потому, что у нас, миленький, сегодня день рождения, и мы хотим
его в подарочек, – отвечал Смеагорл.
– Ишь ты какой, – сказал Деагорл. – Был тебе уже от меня сегодня
подарочек, небось не пожалуешься. А это я для себя нашел.
– Да как же, миленький, да что ты, да неужели же? – проворковал
Смеагорл, вцепился Деагорлу в горло и задушил его – Кольцо было такое
чудное и яркое.
Он взял Кольцо и надел его на палец.
Никто не узнал, что случилось с Деагорлом: он принял смерть далеко
от дома, и тело его было хитро запрятано. А Смеагорл вернулся один, пробравшись домой невидимкой, ибо, когда владелец Великого Кольца
надевает его, он становится незримым для смертных. Ему очень
понравилось исчезать: мало ли что можно было эдак натворить, и он много
чего натворил. Он стал подслушивать, подглядывать и пакостничать.
Кольцо наделило его мелким всевластьем: тем самым, какое было ему по
мерке. Родня чуралась его (когда он был видим), близкие отшатнулись. Его
пинали, а он кусался. Он привык и наловчился воровать, он ходил, и
бормотал себе под нос, и все время злобно урчал: горлум, горлум, горлум…
За это его и прозвали Горлум; всем он был гадок, и все его гнали, а бабушка
и вовсе запретила ему возвращаться в нору.
Так и бродил он в одиночестве, хныкал, урчал, ворчал и сам себе
жаловался, какие все злые. Плача и сетуя, добрел он до горного холодного
потока и пошел вверх по течению. Невидимыми пальцами ловил он речную
рыбу и ел ее живьем. Однажды было очень жарко, он склонился над
омутом, ему жгло затылок, а вода нестерпимо блестела. Ему это было
странно: он совсем позабыл, что на свете есть солнце. А когда вспомнил, поднял кулак и погрозил солнцу.
Потом он глаза опустил и увидел Мглистые горы, из которых
пробивался источник. И вдруг подумал: «Ах, как прохладно и темно под
этими скалами! Солнце не будет на нас там глазеть. Горы тоже пускают
корни, у них есть свои тайны, и тайны эти будем знать только мы».
Ночной порою он поднялся в горы, нашел пещеру, из которой сочился