подберем с десяток лихих парней, дадим тягу да поищем, где поразжиться
есть чем, а командиров нет?
– Эх! – сказал Шаграт. – А что, тряхнем стариной?
– Ну, – сказал Горбаг. – Это мы потом, а сейчас тут что-то не то, нюхом
чую. Я тебе говорю, Большие Шишки, – он перешел почти на шепот, – ну,
самые большие, где-то напортачили. «Чуть не сорвалось»! То-то и оно, что
сорвалось! А мы – бегай поднимай. Бедняга наш брат Урукхай – только бы
им дыры нашими задницами затыкать! Пользуются, что враги любят нас не
больше, чем Самого, и что ежели Ему, то и нам конец. Погоди-ка: ты когда
приказ-то получил?
– Да с час назад, мы почти сразу и встретились. Сказано было: Назгул
тревожится. Берегись лазутчиков на Лестницах. Стражу везде удвоить.
К Лестницам выставить дозор. Я скомандовал – и побежали.
– Скверное дело, – сказал Горбаг. – Видишь ли – наши Безмолвные
Соглядатаи встревожились пораньше назгула, дня два назад, это я точно
знаю. А с дозором меня послали только вчера и в Лугбурз не сразу
доложили: то да се, гром и молния, Главный Назгул выступает с войском.
Говорят, из Лугбурза вообще велели не соваться с пустяками.
– Ну да, и Око здесь не шарило, – сказал Шаграт. – Говорят, на западе
большие бои.
– Это само собой, – проворчал Горбаг. – А враги тем временем
пробрались по Лестницам. Ты-то, между прочим, где был? Особого
распоряжения дожидался? Кто за тебя должен стеречь верхнее ущелье и
переход?
– Заткнись, ты! Ишь, командир нашелся; не учи ученого. Мы и так всю
ночь глаз не смыкали. Тут чудные дела творились.
– Что за чудные дела?
– Да уж чудные: свет мелькал, крики слышались. Но Шелоб-то тоже не
дремала. Парни видели Ее с Мозгляком.
– Какой еще Мозгляк?
– Поглядел бы ты на него: черненький такой вшиварь, сам как паучок
или заморенный лягушонок. Он здесь и раньше бывал. Первый раз явился
не откуда-нибудь, а из Лугбурза, понял, несколько лет назад, и нам велено
было задержек ему не чинить. И с тех пор разок-другой вскарабкался по
Лестницам, но мы его не трогали, будто и не замечаем: он как-то поладил с
Ее Милостью. Видать, Она просто на тощий кус не позарилась – на
приказы-то сверху Ей сто раз плевать ядовитой слюной. Ну, вы там в
долине хороши сторожа: он сюда уж сутки как пробрался. Вчера под вечер
его видели. А потом докладывают мне, что Ее Милость забавляется, я
думаю – ну и на здоровье, другое дело – когда приказ вышел. Верно, думаю, Мозгляк Ей какую-нибудь живую кровянку притащил, а может, от
вас доставили подарочек – пленного или кого там. Я Ей забавляться
никогда не мешаю – Ей помешаешь, как же! – а мимо Нее все равно никому
ходу нет.
– «Ходу нет, ходу нет»! Ты гляделки-то разуй! Говорю тебе: что-то
стряслось, нюхом чую. Кто уж там пожаловал по Лестницам, не знаю,
только он протырился, понял? Раскромсал ее паутинку и вылез из Логова.
Это тебе не хухры-мухры!
– Ну он же от Нее не ушел, верно?
– Не ушел? Кто не ушел? Этот замухрышка? Да если б он был один,