Нам, как бы сказать, нынче ни к чему чужестранцы, разве что придет
мощная подмога – из тех, кого мы опять-таки знаем и кому верим.
– Я поручусь за него перед престолом Денэтора, – отвечал Гэндальф. –
И не судите о нем по росту. Если хочешь знать, Ингольд, так и битв, и
опасностей ему выпало на долю куда больше твоего, хоть он и вдвое тебя
меньше; мы с ним приехали от Изенгарда, вы еще услышите, что там было.
Устал он очень, а то бы я его разбудил. Зовут его Перегрин, и не всякий из
вас равен доблестью этому мужу.
– Этому мужу? – изумился Ингольд, и остальные рассмеялись.
– Какому еще мужу! – воскликнул Пин, совсем проснувшись. – Скажет
тоже, мужу! Я никакой не муж, а хоббит, и вовсе не доблестный, разве что
иной раз не сплоховал. Чего вам Гэндальф голову морочит!
– Такие слова и впрямь под стать доблестному мужу, – задумчиво
проговорил Ингольд. – А хоббит – это кто?
– Хоббит – это невысоклик, – объяснил Гэндальф. – Нет-нет, –
прибавил он, окинув взглядом изумленные лица, – прорицанье было не о
нем. Это не тот, но один из них.
– Хоть и не тот, но его спутник, – заявил Пин. – И Боромир из вашего
города тоже был с нами, он спас меня в северных снегах, и как раз меня он
защищал и отбивался от целого полчища, когда его застрелили.
– Будет! – вмешался Гэндальф. – Эту скорбную весть должен прежде
услышать отец Боромира.
– Скорбная весть предугадана, – сказал Ингольд, – ибо недавно были
диковинные знаменья. Езжайте же, спешите! Свидетелю участи наследника
престола Минас-Тирита нет задержки – будь то человек или…
– Или хоббит, – докончил Пин. – Мало проку от моего свидетельства, я
могу лишь поведать вашему властителю о доблести Боромира, я у него в
долгу.
– Добро пожаловать! – сказал Ингольд, и люди расступились перед
Светозаром: в стене был узкий проход. – Подай Денэтору и всем нам
мудрый совет, Митрандир! – крикнул он вслед. – А то ведь говорят, будто
ты не советчик, а горевестник, ибо вести твои всегда скорбные и грозные!
– Потому что являюсь я в годины бедствий, – отозвался Гэндальф, –
являюсь, когда нужна моя помощь. Вам же совет мой таков: поздно уже
чинить пеленнорскую стену. Буря вот-вот налетит, и надейтесь лишь на
свою стойкость, а выстоите – будет вам и иная надежда. Не все мои вести –
скорбные. Отложите лопаты и точите мечи!
– Да мы к вечеру управимся, – возразил Ингольд. – Стена вся
отстроена, только здесь и осталось: мы же не ждем врагов со стороны
Ристании. А что ристанийцы? Как думаешь, откликнутся, прискачут на
зов?
– Прискачут, дайте срок. Пока что они заслонили вас от удара в спину.
Ждите врагов отовсюду, с любой стороны, днем и ночью! Когда б не
Гэндальф-горевестник, на вас бы сейчас обрушились вражьи полчища из
разгромленной Ристании. И почем знать, что еще будет. Прощайте, и
глядите в оба!
И Гэндальф выехал на раздолье за Раммас-Экором – так называли
гондорцы дальние укрепления, воздвигнутые, когда враг захватил Итилию.
Десять с лишним лиг тянулись они от северных горных отрогов к южным,