хватало сил.
Арагорн не прикоснулся к останкам; он молча разглядывал их, потом
поднялся и вздохнул.
– До скончания веков не расцветут над ним цветы симбельмейна, –
проговорил он. – Девять и еще семь могильников давным-давно заросли
травой, и все эти несчетные годы он пролежал здесь, у дверей, которых не
смог открыть. Куда ведут эти двери? Что он искал за ними? Этого никто
никогда не узнает… И мне об этом знать незачем! – возгласил он,
обращаясь к шелестящей темноте позади. – Храните свои клады и тайны
Проклятых Времен! А нам надо спешить. Пропустите нас и ступайте
следом! Я призываю вас всех к Эрекскому камню!
Вместо ответа настало бездонное молчанье, пострашнее зловещего
шелеста; потом повеяло холодом, факелы вспыхнули, угасли, и зажечь их
снова не удалось. Что было дальше и сколько часов это длилось, Гимли
толком не помнил. Дружина шла вперед, а он кое-как поспевал за
остальными, спасаясь от ужаса, который, казалось, вот-вот обессилит его, настигая шелестами, шорохами, призрачным звуком несчетных шагов. Он
спотыкался, падал, под конец полз на четвереньках и чувствовал, что
больше не может: либо впереди найдется выход и спасенье, либо уж будь
что будет – он бросится назад на растерзание ужасу.
Вдруг он услышал журчанье воды, такое отчетливо-звонкое, точно где-
то прокатился камень, пробудив от дурного сна. Становилось светлее, и вот
Дружина вышла из-под высокой сводчатой арки; ручей бежал рядом, а
впереди круто уходила вниз дорога между отвесными скалами,
упирающимися в небеса. Ущелье было такое узкое и глубокое, что небо
казалось темным и мерцали мелкие звезды. Однако же Гимли узнал потом,
что день был тот самый, когда они вышли из Дунхерга, до заката
оставалось еще два часа, а могли миновать и годы; и вышел он будто бы
совсем в иной мир.
* * *
Дружинники снова ехали вереницей, и Гимли сидел позади Леголаса.
Смеркалось, сгущались синие сумерки; и ужас шел по пятам. Леголас
обернулся, и Гимли увидел прямо перед собой блистающие глаза эльфа. За
ними ехал Элладан, замыкающий, но не последний на этой наклонной
дороге.
– Мертвые следуют за нами, – сказал Леголас. – Я вижу тени
всадников, тусклые стяги, как клочья тумана, копья, точно заиндевелый
кустарник. Они следуют за нами.
– Да, мертвецы не отстают. Они откликнулись на зов, – сказал
Элладан.
Наконец Дружина вышла из ущелья – внезапно, как сквозь трещину в
стене; они очутились над высокогорной долиной и услышали переплеск
потока, низвергавшегося водопадами.
– Куда это нас занесло? – спросил Гимли, и Элладан отвечал ему:
– Пониже истоков длинной студеной реки, которая впадает в морской
залив, омывающий стены Дол-Амрота. Мортхонд зовется она –
Черноводная; теперь ты, наверно, не спросишь почему.
Широким изгибом Мортхондская долина охватывала крутогорье с юга.
Травянистые склоны в этот сумеречный час подернуло серой пеленой;
далеко внизу мигали огоньки селений. Долина была плодородная и