Денэтору. Градоправитель сидел теперь в высокой палате над тронным
чертогом Белой Башни, и Пин был при нем; Денэтор переводил взгляд с
тусклых северных окон на южные, с южных – на восточные, словно его
черные горящие глаза проницали завесы обступившей тьмы. Но чаще всего
смотрел он все же на север, а иногда и прислушивался, точно до ушей его
силою некой древней ворожбы мог донестись топот копыт с далеких
равнин.
– Фарамир вернулся? – спросил он.
– Нет, – отвечал Гэндальф. – Но когда я его покинул, он был еще цел и
невредим. Он остался с тыловым отрядом – прикрывать отступление через
Пеленнор, только вряд ли они продержатся. Грозный у них противник – тот
самый, кого я опасался.
– Неужели… неужели явился сам Черный Властелин? – в ужасе
вскрикнул Пин, забыв о дворцовых приличиях.
– Нет, господин Перегрин, пока еще не явился! – с горьким смехом
ответил ему Денэтор. – Он явится торжествовать надо мною, когда все
будет кончено. А до поры до времени шлет воевать других. Так, сударь мой
невысоклик, делают все великие владыки, не обделенные мудростью.
Иначе зачем бы сидел я здесь на башне, наблюдал, размышлял, выжидал и
жертвовал сыновьями? Мечом я владеть не разучился.
Он встал и распахнул свое длинное темное облачение, и под ним, к
изумлению Пина, оказалась кольчуга и длинный двуручный меч в черно-
серебряных ножнах.
– Уж много лет я даже и сплю в доспехе, – молвил он, – чтоб не давать
поблажки старческому телу.
– Словом, для начала владыка Барад-Дура послал на тебя самого
могучего из подвластных ему царственных мертвецов, и тот уже завладел
твоей дальней крепью, – сказал Гэндальф. – Тысячу лет назад он был
государем Ангмара – чародей, кольценосец, главарь назгулов, Сауроново
черное жало ужаса и отчаяния.
– Что ж, Митрандир, вот тебе и достойный противник, – сказал
Денэтор. – А я и без тебя давно знаю, кто возглавляет воинство Черной
Твердыни. Ты затем и вернулся, чтоб мне об этом сказать? Или просто
сбежал с поля боя, потому что сражаться с ним тебе не по силам?
Пин вздрогнул, испугавшись, что Гэндальф разгневается, но испуг его
был напрасен.
– Может быть, и не по силам, – тихо проговорил Гэндальф. – Мы еще
силами не мерились. Если верно древнее прорицанье, ему суждено сгинуть
не от руки мужа, но судьба его сокрыта от мудрецов. Да и сам этот
Повелитель Ужасов, к слову сказать, еще не явился. В полном согласии с
мудростью, о которой ты говорил, он гонит перед собой полчища
обезумевших рабов.
Нет, я всего лишь охранял раненых, которых еще можно исцелить и
вернуть в строй; Раммас-Экор повсюду взрывают и таранят, и скоро
моргульское войско хлынет лавиной. С тем я и вернулся, чтобы сказать
тебе: вот-вот битва переметнется на Пажити. Надо собрать на вылазку
верховых ратников, на них вся наша надежда, потому что вражеской
конницы мало: еще не подошла.
– У нас ее тоже мало. Вот бы подоспели сейчас ристанийцы! – сказал