багровые отсветы пожаров. Пересекая широкий двор, они по слову
Денэтора замерли возле иссохшего Древа.
Лишь отдаленный шум битвы нарушал тишину, и, разбиваясь о
темную гладь озера, печально звенели капли с поникших голых ветвей. Они
миновали ворота цитадели; часовой глядел на них с тревожным
изумленьем. Свернули на запад и наконец подошли к двери в задней стене
шестого яруса. Дверь называлась Фен-Холлен, Запертая, ибо отпирали ее
только на время похорон и не было здесь входа никому, кроме наместника
да служителей усыпален в их мрачном облаченье. За дверью дорога
извилинами спускалась к уступу над пропастью, к гробницам былых
властителей Гондора.
Возле двери был маленький домик, и оттуда вышел перепуганный
привратник с фонарем. Повинуясь государю, он отпер дверь, и она
беззвучно распахнулась. У него забрали фонарь и двинулись вниз темным,
извилистым путем между древними стенами и многоколонной оградой, еле
видной в колеблющемся свете. Глухо отдавались их медленные шаги; они
спускались все ниже, ниже и наконец вышли на Улицу Безмолвия, Рат-
Динен, к тусклым куполам, пустынным склепам и статуям царственных
мертвецов; в Усыпальне Наместников они опустили свою ношу.
Пин, беспокойно озираясь, увидел, что пришли они в просторный
сводчатый склеп; и, словно огромные завесы, по стенам колыхались тени
вместе со слабым фонарным огоньком. Смутно видны были ряды
мраморных столов, на каждом возлежал покойник, скрестив руки и навеки
откинувшись к твердому изголовью. Вблизи пустовал один широкий стол.
По знаку Денэтора на него положили Фарамира, и отец лег рядом с сыном
под общее покрывало, а слуги стояли подле них, потупившись, точно
плакальщики у смертного одра.
– Здесь мы и будем ждать, – тихо молвил Денэтор. – За умастителями
не посылайте, а принесите сухих поленьев и обложите нас ими. Облейте
поленья маслом, приготовьте факел. Когда я велю, подожжете. И больше ни
слова. Прощайте!
– С твоего позволения, государь! – проговорил Пин, повернулся и в
ужасе бросился вон из душного склепа. «Несчастный Фарамир! – думал
он. – Надо скорее найти Гэндальфа. Ну, несчастный Фарамир! Его бы
лечить, а не оплакивать. Ох ты, где же я Гэндальфа-то найду? Небось он в
самом пекле, и уж наверняка ему не до безумцев и не до умирающих».
У дверей он обратился к слуге, который стал на часы.
– Господин ваш не в себе, – сказал он. – Вы слишком-то не торопитесь!
Главное – с огнем погодите, пока Фарамир жив. Гэндальф придет –
разберется.
– Кто правитель Минас-Тирита? – отозвался тот. – Государь наш
Денэтор или Серый Скиталец?
– По-моему, Серый Скиталец либо никто, – сказал Пин и со всех ног
помчался вверх петляющей дорогой, проскочил в открытую Запертую
Дверь мимо пораженного привратника и не останавливался до самой
цитадели. Часовой окликнул его, и он узнал голос Берегонда:
– Куда ты бежишь, господин Перегрин?
– Ищу Митрандира, – отвечал Пин.
– По порученью государя, наверно, – сказал Берегонд, – и негоже тебя