Было темно, хоть глаз выколи, но он знал, что кругом полным-полно
конников. Пахло конским потом, лошади переступали с ноги на ногу и
ударяли копытами в хвойную подстилку. Войско заночевало в сосняке близ
Эйленаха, высокой горы посреди Друаданского леса, через который
проходил главный тракт восточного Анориэна.
Хоть Мерри и устал, но ему не спалось. Они ехали уже целых четверо
суток, и густевшие потемки все больше угнетали его. Он уж и сам не
понимал, чего он так рвался ехать, когда ему не то что можно, а даже
велено было остаться. Не хватало еще, чтобы старый конунг узнал об
ослушанье и разгневался. Но это вряд ли. Дернхельм, похоже, договорился
с сенешалем Эльфхельмом, начальником эореда. Ни сенешаль, ни воины
его Мерри в упор не видели и не отвечали, если он заговаривал с ними.
Дескать, навьючил Дернхельм зряшную поклажу – ну и ладно. А
Дернхельм за все время ни с кем ни словом не перемолвился. Мерри
чувствовал себя никчемной мелюзгой, и было ему очень тоскливо. А
вдобавок и тревожно: войско оказалось в тупике. Дальняя крепь Минас-
Тирита была от них за день езды. Выслали дозорных: одни не вернулись, другие примчались и сообщили, что дорога занята врагами, большая рать
стала лагерем в трех милях к западу от маячной горы Амон-Дин, отряды
идут по тракту, до передовых лиги три. Орки рыщут по придорожным
холмам. Конунг с Эомером держали ночной совет.
Мерри жаждал с кем-нибудь поговорить; он вспомнил о Пине и еще
пуще огорчился. Бедняга Пин, один-одинешенек в осажденном каменном
городе: ужас, да и только. Мерри захотелось стать рослым витязем вроде
Эомера, затрубить в какой-нибудь, что ли, рог и галопом помчаться на
выручку Пину. Он сел и снова прислушался к рокоту барабанов, теперь уж
совсем поблизости. Вскоре стали слышны негромкие голоса, мелькнули
между деревьями полуприкрытые фонари. Конники зашевелились во
мраке.
Высокий человек споткнулся об него и обругал проклятые сосновые
корни. Мерри узнал по голосу сенешаля Эльфхельма.
– Я не сосновый корень, господин, – сказал он, – и даже не вьюк с
поклажей, а всего-навсего ушибленный хоббит. Извиняться не надо, лучше
скажи мне, что там такое стряслось.
– Пока ничего такого, спасибо растреклятому мороку, – отвечал
Эльфхельм. – Но государь приказал всем нам быть наготове: тронемся в
одночасье.
– Значит, враги наступают? – испуганно спросил Мерри. – Это их
барабаны? Я уж подумал, мне мерещится, а то никто будто и не слышит.
– Да нет, нет, – сказал Эльфхельм, – враги на дороге, а не в горах. Ты
слышишь барабаны лешаков, лесных дикарей: так они переговариваются
издали. Живут они в Друаданском лесу, вроде бы с древних времен,
немного осталось их, и таятся они хитро, точно дикие звери. Обычно-то им
дела нет до войн Гондора или Ристании, но сейчас их встревожила темень и
нашествие орков: испугались, что вернутся Темные Века – оно ведь и
похоже на то. Хорошо хоть нам они не враги: стрелы у них отравленные и в
лесу с ними не потягаешься. Предлагают помочь Теодену: как раз их вождя
повели к нему. Вот с фонарями-то шли. Ну и будет с тебя – я и сам больше
ничего не знаю. Все, я пошел выполнять приказ. А ты, вьюк не вьюк, а
давай-ка вьючься!