Морготом, на ранней заре Средиземья.
Его золотой щит засверкал, словно солнце, и ярким зеленым пламенем
занялась трава у белых ног скакуна. Ибо настало утро, и дул ветер с Моря,
разгоняя черную мглу, и полчища Мордора дрогнули, объятые ужасом;
орки бросались врассыпную и гибли на копьях и под копытами
разъяренных коней. А воины Ристании в один голос запели; они пели, разя
врага в упоении битвы, и песнь их, страшная и прекрасная, ласкала слух
осажденных.
Глава VI
Битва на Пеленнорской равнине
Но не оркскому вожаку, не разбойному атаману поручено было
ниспровергнуть Гондор. Тьма разредилась прежде срока, назначенного
Властелином, – судьба в этот раз обманула, и мир вышел из повиновенья.
Победа была упущена, выскользнула из-под рук. Но руки не утратили силы,
и по-прежнему страшен и могуч был предводитель осады – король,
кольценосец, главарь назгулов: велика была его власть. Он отступил от
ворот и исчез.
Конунг Ристании Теоден выехал на дорогу между рекой и Вратами и
обернулся к городу, который был за милю от него. Он осадил скакуна, ища
взором недобитых врагов; его окружила дружина, и Дернхельм был в их
числе. По правую руку, ближе к стенам, Эльфхельмовы конники ломали
осадные машины, рубили, кололи и загоняли орков в огненные рвы.
Северную половину Пеленнора почти всю отбили, там горели палатки,
орки метались и бежали к реке, точно зверье от охотников, а ристанийцы
рубили их направо и налево. Однако же осадное войско стояло густо, как
прежде, и заслоняло ворота. И там врагов была тьма-тьмущая, и с юга
подходили все новые и новые полчища. Хородримцы занимали дорогу,
всадники их съезжались под стягом вождя. А вождь поглядел вперед и
увидел в рассветном сиянии хоругвь конунга, увидел, что конунг с малой
дружиной далеко оторвался от своих. Темнокожий исполин взъярился,
издал боевой клич – и над лавиной всадников, понесшихся к зеленой
хоругви с Белым Конем, развернулось алое знамя с черным змием, и
холодным блеском заиграли обнаженные ятаганы.
Но Теоден не замешкался: он молвил слово Белогриву и
мустангримцы с места в карьер помчались навстречу врагам. Сшиблись на
всем скаку; и, хотя северян было гораздо меньше, сердца их пламенели
неистовой отвагой и без промаха разили длинные копья. Точно клин
лесного пожара, врезались они в гущу врагов, и Теоден, сын Тенгела, пронзив копьем вождя южан, выхватил меч, перерубил древко знамени и
рассек до седла знаменосца. Бессильно поникло полотнище с черным
змием, а уцелевшие хородримцы бросились бежать без оглядки.
Но увы! Когда конунг торжествовал победу, его золотой шит померк,
затмились утренние небеса и сумрачно стало вокруг. Лошади ржали и
метались, сбрасывая седоков, а те, стеная, приникали к земле.
– Ко мне! Ко мне! – крикнул Теоден. – Не страшитесь злой тьмы,
эорлинги!
Но Белогрив в ужасе вздыбился, высоко вскинув копыта, протяжно
заржал и рухнул на бок, сраженный черным дротиком. Рухнул – и придавил
конунга.
Тяжкой тучею сверху надвинулась тень. О диво! Это была крылатая