и, быть может, смертельно, однако, мнится мне, еще жива.
Он поднес к ее холодным губам свой налатник – и слегка замутилась
сверкающая сталь.
– Торопитесь! – сказал он и отправил конника в город за помощью. А
сам в знак прощанья низко поклонился павшим и, вскочив на коня, умчался
в бой.
Все яростней разгоралась битва на Пеленнорской равнине, и далеко
был слышен грозный гул сраженья: неистово кричали люди и бешено
ржали кони, трубили рога, гремели трубы, ревели разъяренные мумаки. У
южной стены города пешее гондорское воинство билось с моргульцами –
их полку прибыло. Конница вся поскакала на восток, на помощь Эомеру: и Гурин Высокий, Хранитель ключей Минас-Тирита, и владетель
Лоссарнаха, и Гирлуин с Изумрудных Холмов, и князь Имраиль со своими
витязями.
А Эомеру помощь была нужнее нужного: опрометью, безоглядно
бросил он войско в атаку, и неистовый натиск пропадал попусту.
Ристанийцы с налету врезались в ряды южан, разогнали конницу и
разметали пехоту. Но от мумаков лошади шарахались, и громадные звери
стояли, несокрушимые, словно башни, а хородримцы заново собирались
вокруг них. Одних южан было втрое больше, чем всех ристанийцев, и
подходили новые полчища из Осгилиата – запасные карательные войска,
которые ожидали повеления вождя грабить взятый Минас-Тирит и
опустошать Гондор. Вождя прикончили, но теперь начальствовал
управитель Моргула Госмог: он-то и погнал их в бой. Были тут бородачи с
бердышами, и дикари-воряги из Кханда, и темнокожие воины в багряных
плащах, и черные троллюди с юга – белоглазые, с длинными красными
языками. Одни устремились в тыл ристанийцев, другие – на запад, чтобы
перекрыть путь подмоге.
И как раз когда счастье изменило Гондору и его соратникам, когда
снова померкла надежда, с городских стен послышались крики. Время
было полуденное, дул порывистый ветер, дождь унесло на север, и сияло
солнце. В ясной дали взорам сторожевых предстало страшное зрелище.
За излучиной Харлонда Андуин тек напрямик, широко и плавно, и
корабли бывали видны за несколько лиг. На этот раз городские стражи в
ужасе и смятении увидели темную армаду на блещущей Реке: галеры и
другие большие гребные суда шли под раздутыми ветром черными
парусами.
– Умбарские пираты! – кричали люди. – Умбарские пираты! Смотрите!
Плывут умбарские пираты! Значит, Бельфалас взят, захвачены устья, и
Лебеннин во власти врага. Пираты плывут сюда! Это приговор судьбы!
И без приказа – приказы отдавать было некому – кинулись к колоколам
и ударили в набат; трубы затрубили сигнал к отступлению.
– Бегите к стенам! – кричали сверху. – К стенам бегите! Скорее
спасайтесь в город, пока вас всех не перебили!
И ветер, который подгонял корабли, относил их призывы в сторону.
Но что там набат, что тревожные клики! Мустангримцы и сами уже
увидели черные паруса. Эомер был за милю от Харлонда, с гавани
наступали взбодрившиеся хородримцы, и вражеская рать уже отрезала его
от дружины Дол-Амрота. Он поглядел на Реку, и надежда умерла в его
сердце, и он проклял прежде благословенный ветер. А воинство Мордора с