вдруг его мертвящий сон нарушил живой голос:
– Мерри, ну наконец-то! Нашелся все-таки!
Он поднял взгляд, и туман немного рассеялся. Перед ним стоял Пин!
Узкая улочка, их двое, и никого больше. Он протер глаза.
– Где конунг? – сказал он. – И где Эовин? – Он споткнулся, присел на
крыльцо и снова заплакал.
– Они там, в цитадели, – сказал Пин. – Я уж подумал, ты заснул на
ходу и забрел невесть куда. Мы когда увидели, что тебя нет, Гэндальф
послал меня: ищи, говорит, без него не возвращайся. Ну, Мерри, ну,
старина! Да как же я рад тебя видеть! Но ты на ногах едва держишься, а я
языком болтаю. Погоди, тебе плохо, ты раненый?
– Да нет, – сказал Мерри. – Вроде бы и не раненый. Только,
понимаешь, Пин, правая рука отнялась, как я его ударил. И меч истлел, будто веточка.
Пин тревожно глядел на него.
– Слушай, пойдем-ка, да побыстрее, – сказал он. – Не унесу я тебя, а
жаль: ходок из тебя неважный. Тебе вообще-то и ходить нельзя, но ты уж
прости. Такие дела в городе, просто ужас что творится – мудрено ли
ненароком упустить из виду раненого хоббита.
– Иной раз не худо, ежели тебя упустят из виду, – сказал Мерри. –
Меня как раз из виду упустил… нет, нет, об этом не надо. Помоги, Пин!
Рука совсем оледенела, и темень перед глазами.
– Ты обопрись на меня, дружище! – сказал Пин. – Пойдем, пойдем!
Потихонечку, шаг за шагом. Тут недалеко.
– До кладбища, что ли, недалеко? – осведомился Мерри.
– До какого там кладбища! – сказал Пин веселым голосом, чуть не
плача от страха и жалости. – Нет, мы пойдем в Палаты Врачеванья.
* * *
Они вышли из проулка между высокими домами и стеной четвертого
яруса на главную улицу, ведущую к цитадели. Шли они, и то сказать, шаг
за шагом: Мерри шатался и бормотал, как во сне.
«Не доведу я его, – подумал Пин. – Хоть бы кто помог! Не оставлять
же его посреди улицы».
И тут – вот чудеса! – сзади послышался топоток, и выскочил
мальчишка; это был Бергил, сын Берегонда.
– Привет, Бергил! – крикнул Пин. – Куда спешишь? Я вижу ты жив-
здоров, на радость отцу!
– Я на посылках у врачевателей, – отозвался Бергил. – Некогда мне с
тобой.
– Да и беги себе! – сказал Пин. – Только скажи им там, что раненый
хоббит – ну, периан, вроде меня – кой-как доплелся с поля брани, а дальше
идти не может. Митрандиру, если он там, скажи, он обрадуется.
И Бергил убежал.
«Здесь и подожду», – подумал Пин. Он опустил Мерри на мостовую в
солнечном месте и уселся возле него, положив его голову себе на колени.
Потом ощупал его с ног до головы и взял его руки в свои. Правая рука была
ледяная.
Очень скоро явился не кто-нибудь, а сам Гэндальф. Он склонился над
Мерри, погладил его по лбу, потом бережно поднял.
– Его надо было встречать с почестями, – сказал он. – Да, я в вас не