окрепло и стало куда ужаснее с виду. Воинство мчалось за нами, и пешие
не отставали от конных. Ни звука не было слышно, лишь мерцали тысячи
глаз. На Ламедонском нагорье они нас нагнали, окружили как бы холодным
облаком и пролетели бы мимо, но Арагорн их остановил и велел им
следовать позади.
«Даже привидения повинуются ему, – подумал я. – Что ж, может
статься, они и сослужат нам службу!»
Лишь в первый день рассвело, потом уж рассветов не было; мы
пересекли Кирил и Рингло и на третий день подъехали к Лингиру за устьем
Гилраина. Там ламедонцы отбивались от свирепых пиратов и южан,
приплывших вверх по реке. Но и защитники города, и враги – все
побросали оружие и разбежались, крича, что на них напал сам Король
Мертвецов. Один только Ангбор, правитель Ламедона, сохранил мужество
и предстал перед Арагорном, а тот велел ему собрать ополчение и
следовать за нами, не страшась Серого Воинства.
«Наследник Исилдура зовет вас к оружию», – сказал он.
И мы пересекли Гилраин, рассеивая полчища союзников Мордора;
наконец решено было передохнуть, однако вскоре Арагорн вскочил на ноги
с возгласом: «Вставайте! Минас-Тирит уже осажден. Боюсь, он падет, если
мы не поспеем на выручку!» И мы сели на коней среди ночи и во весь опор
помчались по Лебеннинской равнине.
Леголас прервался, вздохнул и, обратив взгляд к югу, тихо запел:
Живым серебром струятся Келос и Эруи
В зеленых лугах Лебеннина!
Высокие травы колышутся. Ветром повеяло с Моря,
И колеблются белые лилии.
Колокольчиками золотыми
Звенят, звенят на рассвете мэллос и альфирин
В зеленых лугах Лебеннина.
Если ветром повеяло с Моря!
В наших песнях эти луга всегда зеленеют, но тогда они виделись
пустошью, серою пустошью под черными небесами. И по этим широким
лугам, топча траву и цветы, мы день и ночь гнали врагов до самого устья
Великой Реки.
Там я почуял, что мы совсем близко от Моря: перед нами простерлась
темная водная гладь и стаи морских птиц оглашали кликами берега. О
возгласы быстрых чаек! Предрекала ведь мне Владычица, что я покой
потеряю – вот и потерял.
– А я этих чаек даже и не заметил, – сказал Гимли, – я ждал большого
сраженья. Там ведь стояла главная армада Умбара, пятьдесят больших
кораблей, а малых и не счесть. Беглецы, которых мы гнали, уже достигли
гавани и напустили там страху. Корабли побольше снимались с якоря и
уходили вниз по Реке или к другому берегу, а поменьше – вспыхивали, как
факелы. Но хородримцы, зная, что отступать некуда, со свирепым
отчаянием изготовились к бою, а когда увидели нас, разразились хохотом.
Еще бы – нас три десятка, а их видимо-невидимо.
Но Арагорн остановил коня и громовым голосом крикнул: «Теперь
вперед! Заклинаю вас Черным Камнем!» И внезапно Призрачное Воинство,
до того скрывавшееся позади, обрушилось серой волной, сметая все на