Лишь когда вплотную подошла осень, Фродо встревожился не на
шутку. Середина сентября, а Гэндальф как в воду канул. На носу день
рождения и переезд, а от него ни слуху ни духу. Между тем начались
хлопоты. Приезжали и помогали упаковываться друзья Фродо: Фредегар
Боббер, Фолко Булкинс и, уж конечно, Перегрин Крол с Мерри
Брендизайком. Их общими стараньями в Торбе все было вверх дном.
20 сентября от жилища Фродо к Брендидуимскому мосту отъехали два
фургона, груженные нераспроданной утварью. Следующий день прошел в
ожидании Гэндальфа. Утро пятидесятилетия Фродо выдалось ясное и
яркое, такое же, как в памятный день Угощения. Гэндальфа не было. Под
вечер Фродо накрыл на пятерых праздничный стол, пытаясь разогнать свое
уныние. Вот и с друзьями тоже скоро надо будет расставаться. Молодые
хоббиты – Мерри Брендизайк, Фредегар Боббер, Фолко Булкинс, Перегрин
Крол – веселились шумно и беспечно, прогорланили уйму песен,
припомнили всякую быль и небыль, выпили за здоровье Бильбо, потом за
обоих новорожденных вместе, как было заведено на днях рождения Фродо.
Потом вышли подышать свежим воздухом, поглядели на звезды – и
отправились спать. А Гэндальф так и не явился.
На другое утро они быстро, в десять рук, нагрузили последнюю
повозку. С нею отправились Мерри и Толстик (так у них звался Фредегар
Боббер).
– Кому-то надо печку для вас, лодырей, растопить в новом доме, –
сказал Мерри. – Ладно, авось послезавтра свидимся – ежели вы не заснете
в дороге мертвым сном.
Фолко позавтракал и ушел, остался один Пин. Фродо был сам не свой:
он все еще ждал Гэндальфа и решил задержаться до сумерек. А там, если
уж он очень понадобится магу, пусть сам идет в Кроличью Балку, глядишь,
еще и первый доберется. Фродо решил пойти к Зайгордной переправе
окольным путем, чтоб напоследок хоть поглядеть на Хоббитанию.
– Заодно и жир сгоню, – сказал он себе, глядя в пыльное зеркало на
стене в полупустой прихожей. Он давно уже сидел сиднем и несколько
расплылся.
Чуть за полдень явились Лякошель-Торбинсы: Любелия со своим
белобрысым отпрыском Лотто.
– Насилу дождались! – сказала она, переступив порог. Это было
невежливо и неверно: до двенадцати ночи хозяином Торбы оставался
Фродо. Но что взять с Любелии – ведь она ждала на семьдесят семь лет
дольше, чем собиралась: ей уже перевалило за сто. И пришла не просто так,
а присмотреть, чтобы Брендизайки и прочие по ошибке не захватили бы с
собой чего чужого, и еще за ключами. Спровадить ее было непросто: она
принесла с собой опись проданного имущества и желала проверить, все ли
на месте. Проверила раз, потом другой, получила запасные ключи и
заручилась обещаньем, что третьи ключи будут ей оставлены у Скромби в
Исторбинке. Она хмыкнула и поджала губы – мол, знаем мы этих Скромби,
утром половины вещей недосчитаешься, – но наконец ушла.
И Фродо ей даже чаю выпить не предложил.
А сам напился чаю с Пином и Сэмом Скромби у себя на кухне.
Объявлено было, что Сэм на всякий случай сходит с ним в Забрендию,
«приглядит за хозяином и посмотрит, чего он там посадит». Жихарь такое