Имраиль предложил взять Минас-Моргул приступом и уничтожить эту
злодейскую твердыню.
– К тому же, – сказал он, – не вернее ли будет вторгнуться в Мордор
через тамошний перевал, чем идти к неприступным северным воротам?
Но Гэндальф отговорил его: Моргульская долина по-прежнему грозила
ужасом и безумием, да и Фарамир рассказывал, что Фродо направлялся
сюда, – а если так, то Око Мордора нужно отвлечь в иную сторону. Наутро,
когда войско подтянулось, решено было оставить у Развилка большой
отряд на случай вылазки через перевал или подхода новых полчищ с юга.
Отрядили большей частью лучников – здешних, итилийских, – и они
рассыпались по склонам и перелескам. Гэндальф и Арагорн подъехали с
конным отрядом к устью долины и поглядели на темную, пустующую
крепость: орков и прочую мордорскую нечисть истребили у стен Минас-
Тирита, а назгулы были в отлучке. Но в удушливом воздухе долины
застоялся запах смерти. Они разрушили колдовской мост, запалили
ядовитые луга и уехали.
На третий день похода войско двинулось по северной дороге: от
Развилка до Мораннона было сто с лишним миль и путь этот не сулил
ничего доброго. Они шли не таясь, но осторожно: вперед были высланы
конные дозоры, направо и налево – пешие. С востока угрюмо нависали
Изгарные горы; их книзу пологие, изборожденные склоны ощетинились
темными зарослями. Погода была по-прежнему ясная, и дул западный
ветер; но Эфель-Дуат, как всегда, устилали густые туманы, а за гребнем
клубились и тучей висели дымы.
Время от времени по приказу Гэндальфа трубили в трубы и герольды
возглашали: «Властители Гондора возвратились! Покидайте эти земли или
сдавайтесь на милость победителя!» А Имраиль сказал:
– Не о властителях Гондора возвещайте, но о Государе Элессаре. Ибо
это правда, хоть он еще и не вступил на царство. Пусть Враг почаще
слышит его имя!
И трижды на день герольды объявляли о возвращенье Государя
Элессара. Но глухое молчание было им ответом.
Враги не показывались, но все – от военачальников до последнего
ратника – были угрюмы и озабоченны, и с каждой милей темнее и темнее
становилось на душе. К концу второго дня похода от Развилка наконец
обнаружились и враги: целая орда вастаков и орков устроила засаду в том
самом месте, где Фарамир подстерег хородримцев. Дорога там шла
глубоким ущельем, рассекавшим отрог Эфель-Дуата. Но дозорные –
итильские Следопыты под началом Маблунга – не сплоховали, и засаду
взяли в клещи. Конники обошли ее слева и с тылу и перебили почти всех,
уцелевшие скрылись в Изгарных горах.
Но военачальники не слишком радовались легкой победе.
– Это подставка, – сказал Арагорн, – должно быть, затем, чтобы мы
уверились в слабости врага и не вздумали отступить. Это они нас
заманивают.
В тот вечер над ними появились назгулы и сопровождали войско.
Летали они высоко, и видел их лишь Леголас, однако тени стали гуще, и
солнце потускнело. Хотя Кольценосцы пока не снижались и воплей не
издавали, все же страх цепенил сердца.