Белый Конь и Серебряный Лебедь. Каждый холм живой стеной окружали
воины, и ряды их ощетинились жалами копий и клинками мечей. Впереди
всех, готовясь принять на себя первый удар и самый жестокий натиск, стояли слева сыновья Элронда с дунаданцами, а справа князь Имраиль,
могучие витязи Дол-Амрота и дружина стражей Белой Башни.
Дул ветер, гремели трубы, и свистали стрелы, но солнце, светившее с
юга, застилали смрадные дымы, и оно померкло в тумане, стало дальним и
мутно-багровым, словно клонилось к закату, возвещая конец света. Из
дымной мглы вынырнули назгулы; смертный ужас вселяли их леденящие
вопли, и последний проблеск надежды угас.
Пин едва не завыл от горя, услышав, как Гэндальф обрек Фродо на
вечную пытку; теперь, он немного опомнился и стоял возле Берегонда в
первых рядах, вместе с витязями Имраиля. Жизнь ему опостылела, и он
хотел, чтобы его убили поскорее.
– Жалко, Мерри со мною нет, – услышал он свой собственный голос и,
глядя на приближавшихся врагов, торопился додумать: «Ну-ну, выходит,
бедняга Денэтор был не так уж неправ. Мы могли бы умереть вместе с
Мерри, раз все равно умирать. А вот приходится врозь; желаю ему легкой
смерти. Что ж, а теперь надо не осрамиться».
Он обнажил меч и поглядел на сплетение красных и золотых узоров:
нуменорские руны проступили на клинке огненной вязью. «На этот случай
его и выковали, – подумал он. – Эх, нельзя было рубануть этого гада
Глашатая, тогда бы мы с Мерри примерно сравнялись. Ну ладно, рубану
кого-нибудь из этих черных скотов. Жаль, не видать мне больше ясного
солнца и зеленой травы!»
В это самое время на них обрушился первый натиск. Орки завязли в
слякотной ложбине перед холмами, остановились и выпустили тучу стрел.
А сквозь их толпу, давя упавших, шагали, рыча, как звери, горные тролли
из Горгорота: высокие, выше людей, и кряжистые, в плотной чешуйчатой
броне – или, может, это шкура у них такая? – с круглыми черными щитами,
с громадными молотами в узловатых лапищах. Лужи и слякоть были им
нипочем, с ревом ворвались они в ряды гондорцев, круша шлемы и черепа,
дробя щиты, обламывая руки – тяжко и мерно, точно ковали податливое
железо. Страшный удар свалил с ног Берегонда, и огромный тролль-вожак
нагнулся к нему, протянув когтистую лапу: эти свирепые твари выгрызали
горло у повергнутых наземь.
Пин ударил его мечом снизу: древний узорный клинок пронзил чешую
и глубоко впился в брюхо тролля. Хлынула черная, густая кровь. Тролль
пошатнулся и всей тяжестью рухнул на Пина, придавив его, точно скала.
Захлебываясь зловонной жижей, теряя сознание от нестерпимой боли, Пин
успел напоследок подумать: «Ну вот, все и кончилось довольно-таки
плоховато», и мысль эта, как ни странно, была веселая: конец, значит, страхам, терзаньям и горестям. В предсмертном затмении послышались
ему голоса, как будто из другого, забытого мира:
– Орлы! Орлы летят!
На краю беспамятства подумалось: «Бильбо! Ах да, это из той,
давнишней сказки. А моей сказке конец. Прощайте!»
И глухая тьма поглотила его.
Книга 6
Корабль, серокрылый корабль!
Слышишь ли дальние зовы,