Прощайте, прощайте, густые мои леса,
Иссякли дни на земле, и века начинаются
снова.
Глава I
Башня на перевале
Сэм с трудом поднялся на ноги и никак не мог понять, куда его
занесло, потом вдруг вспомнил и чуть не заплакал с горя. Ну да, это он
здесь, в беспросветной тьме у подбашенной скалы, у закрытых бронзовых
ворот оркской крепости. Наверно, он о них сгоряча расшибся, а уж сколько
пролежал, это не ему знать. Тогда-то он прямо горел, подавай врагов, да
побольше, а теперь озяб и съежился. Он подобрался к створам и приложил
к ним ухо.
Издали послышался вроде бы оркский галдеж, потом он смолк, и все
утихло. Голова уж очень болела, и мелькали вспышки перед глазами, но он
встряхнулся, надо было подумать – дальше-то что же? Думай не думай, а
ворота заперты, не проберешься, когда-нибудь, конечно, откроют, да ждать-
то некогда, каждый час на счету. А что ему делать, это он понимал: ну как,
выручать хозяина, коли получится, а нет – погибать самому.
– Погибать так погибать, дело нехитрое, – мрачно сказал он сам себе,
вложил Терн в ножны и отошел от бронзовых ворот.
Медленно, ощупью брел он назад по темному проходу – эльфийский
фиал засветить поопасился – и по пути все ж таки раздумывал, соображал,
что случилось с тех пор, как они пошли от Развилка. Времени-то сколько
прошло? А кто его знает сколько: если нынче не сегодня, значит, завтра, дням все равно счет потерян. В такой темноте что один день, что другой, тут и себя потеряешь – не найдешь.
– Может, хоть они нас вспоминают, – сказал он. – А сами-то как? И
где? Там, что ли? – Он махнул рукой, куда пришлось, а пришлось на юг, он
ведь к югу вышел из логова Шелоб: на юг, а не на запад. А на западе
близился к полудню четырнадцатый мартовский день по хоббитскому
счислению, и Арагорн вел черную армаду от Пеларгира, Мерри ехал с
мустангримцами по Каменоломной долине, в Минас-Тирите бушевали
пожары, и Пин испугался безумного взора Денэтора. Но за страхами и
заботами они друзей не забывали и все время думали о Фродо и Сэме.
Думать думали, а помочь никак не могли, никто теперь не смог бы помочь
Сэммиуму, сыну Хэмбриджа: он был один-одинешенек.
Он вернулся к каменной двери-перегородке, поискал и не нашел ни
засова, ни запора, опять протиснулся в лаз между дверью и сводом и ловко
упал на руки. Потом прокрался к выходу из логова Шелоб, где обрывки ее
рассеченной паутины мотались на холодном ветру – очень даже холодным
показался он Сэму после вонючей духоты, но зато и бодрящим. Он
осторожно вылез наружу.
Было по-страшному тихо. И темновато – ну, вроде как в пасмурные
сумерки. Дымные, тяжелые тучи, снизу окрашенные мутным багрянцем,
клубились над Мордором и уползали на запад.
Сэм взглянул на оркскую башню, и вдруг ее узкие окна зажглись,
точно красные зрачки. «Сигнал, что ли, какой», – подумал он, и страх перед
орками, подавленный было гневом и отчаянием, овладел им снова. Путь-то
у него был, как видно, один: надо искать главный вход в эту треклятую
башню – только вот колени подгибались и дрожь не отпускала. Он отвел
глаза от башни, от каменных рогов Ущелины и, волоча непослушные ноги,