скалами, пошел обратным путем мимо того места, где лежал Фродо и до
сих пор воняло гноем Шелоб, потом наверх, до самого гребня, где он
надевал Кольцо и пропускал мимо орков Шаграта.
Умные ноги дальше идти отказывались, и он решил все-таки посидеть
подумать. Ну да, вот сейчас он перейдет за этот гребень, шагнет – и
очутится в Мордоре, а оттуда пути назад нету. Сам не зная зачем, он
вытянул Кольцо и надел его. И сразу же на него обрушилась непомерная
тяжесть, и злобное Око Мордора загорелось совсем вблизи, во сто крат ярче
прежнего: оно пронизывало темень, которою само же окуталось и которая
теперь мешала Властелину избавиться от тревог и сомнений.
Как и в тот раз, обострился слух и помутилось зрение, выпуская из
виду здешнее, земное. Побледнели, словно потонули в тумане, утесы, зато
донеслись клокочущие стенания Шелоб, и совсем уж четко, резко, чуть что
не рядом, послышались яростные крики и лязг оружия. Он вскочил на ноги,
прижался ухом к скале и порадовался, что невидим: вот-вот нагрянут орки.
Так ему, во всяком случае, показалось. А потом он понял, что зря
показалось: просто уж очень громкими были ихние крики из башни,
верхний рог которой торчал прямо над ним, за левой кромкой Ущелины.
Сэм встряхнулся и снова прикинул, что делать дальше. Как-то оно
худо: похоже, орки совсем озверели, наплевали на все приказы и теперь
мучают Фродо, а может, уже и на куски его изрубили. Он снова
прислушался: вдруг забрезжила какая-то надежда. Это уж точно – в башне
дерутся, орки передрались. Шаграт и Горбаг чего-то не поделили. Надежда
была крошечная, но ему и этого хватило. А мало ли, а вдруг? Что там все
остальное, сильнее всего была любовь к Фродо, и он забыл о себе и
воскликнул:
– Господин Фродо, сударь, иду, иду!
И побежал за гребень невозвратной тропой. Она свернула налево,
потом круто вниз. Сэм вошел в Мордор.
Он снял Кольцо, нутром почуяв опасность, но снял всего лишь затем,
чтобы лучше было видно.
– Оглядеться-то надо как следует, – пробормотал он. – Не все же в
тумане блуждать!
Увидел он суровую, истерзанную и скудную страну. Он стоял на
вершине высочайшего гребня Изгарных гор, над крутым откосом и темной
котловиной; по ту сторону котловины тянулся хребет пониже, острые скалы
торчали, как черные зубья, в огневеющем небе. Это был Моргвей,
внутренняя горная ограда. Далеко за нею, за озером тьмы, усеянной
огоньками, светилось багровое зарево и столбами вставал дым, внизу
темно-красный; он сливался поверху в черную тучу, и тяжкий свод нависал
над зачумленным краем.
Сэм глядел на Ородруин, на Огненную гору. Высилась ее
остроконечная пепельная вершина, близ подножия полыхали горнила, и
расселины по склонам извергали бурные потоки магмы: одни струились,
плеща огнем, по протокам к Барад-Дуру, другие, виясь, достигали
каменистой равнины и там застывали подобьями сплющенных драконов,
выползших из-под земли. Багровое озаренье кузни Мордора было
невидимо с запада, из-за Эфель-Дуата, а Сэму оно слепило глаза, и голые
скалы Моргвея были словно окровавлены.