всем ее сокрытом могуществе. Рог над гребнем Изгарных был всего лишь
ее верхним отростком, а с востока в ней было три яруса; и ее бастионы, внизу огромные, кверху все уже и уже, обращены были на северо– и юго-
восток. Кладка была на диво искусная. Нижний ярус и дворик, футов за
двести под ногами Сэма, были обнесены зубчатой стеною с воротами на
широкую дорогу, парапет которой тянулся по самому краю пропасти.
Потом дорога сворачивала на юг и крутыми излучинами уходила во тьму, к
торному пути с Моргульского перевала. Между зубьями Моргвея,
равниною Горгорота путь этот приводил в Барад-Дур. Узенькая тропа, где
стоял Сэм, ступенчатыми сходами спускалась на дорогу под стеною близ
башенных ворот.
Глядя на башню, Сэм как-то вдруг сообразил, что эта твердыня
изначально служила не Мордору, а против Мордора. В самом деле, ее
воздвигли гондорцы для защиты Итилии – давным-давно, когда Последний
Союз победил Саурона, а в Сумрачном Краю еще бродили остатки его
недобитого воинства.
Но как было с Наркостом и Каркостом, башнями-клыками у
Мораннона, так и здесь. Обманув нерадивую охрану, Главарь Кольценосцев
захватил твердыню, и многие века владела ею черная нечисть. Еще нужнее
стала эта башня, когда Саурон возвратился: верных слуг у него почти не
было, а запуганных рабов не след выпускать из Мордора. Если же сюда
попытается тайком проникнуть враг – обойдет Минас-Моргул и ускользнет
от Шелоб, – то его встретит неусыпная стража.
Яснее ясного было Сэму, что никак не проберешься вниз мимо сотен
бдительных глаз, никак не минуешь ворота. И все равно недалеко уйдешь
по дороге, которую стерегут пуще зеницы ока. Как ни прячься в черной
тени от багровых отсветов, от орков не спрячешься, они в темноте видят не
хуже кошек. И это бы ладно – так ведь ему же надо было не удирать и не
прятаться, а соваться в самые ворота.
«Кольцо? Да Кольцо-то, – подумал он с ужасом, – опаснее всякого
врага». Заполыхала вдали треклятая гора, и ноша его так и налилась
тяжестью. Видно, вблизи от горнил, где Кольцо было некогда выковано, таинственная власть его возрастала, и могучая нужна была сила, чтобы с
ним совладать. Сэм не трогал Кольцо, оно висело у него на шее; однако ему
чудилось, что он вырос и преобразился, что не сам он, а величественный
его призрак вступает в пределы Мордора. И обманный выбор вставал перед
ним: либо отказаться от Кольца и обречь себя на муку, либо же стать его
владельцем и бросить вызов Тому, сокрытому в черной башне за морем
сумрака. Кольцо искушало его, подтачивало волю, расшатывало рассудок.
Мечтания овладевали им: он точно воочию видел, как Сэммиум Смелый,
герой из героев, грозно шагает по темной равнине к Барад-Дуру, воздев
пламенеющий меч, и со всех сторон стекаются войска на его зов. И
рассеиваются тучи, блещет яркое солнце, а Горгорот превращается в
цветущий, плодоносный сад. Стоит ему лишь надеть Кольцо, сказать: Оно
– мое, и мечтания сбудутся наяву.
В этом тяжком испытании ему помогла выстоять любовь к хозяину, но,
кроме того, в нем крепко сидел простой хоббитский здравый смысл:
в глубине души он твердо знал, что такое бремя ему не по силам, пусть
даже видения и не совсем обманные. Хватит с него и собственного сада, незачем превращать в свой сад целое царство; есть у него свои руки – и
ладно, а чужими руками нечего жар загребать.
– И чего я сам себе голову морочу? – пробурчал он. – Да он меня как