Кольцо не тронь. Мало того, оно дальше – больше будет мне мешать, вот
навязалась обуза! Ну и что же делать?
Это Сэм просто так спрашивал: он знал, что надо побыстрее идти к
воротам. Он пожал плечами, встряхнул головой, как бы отгоняя видения, и
стал медленно спускаться, делаясь меньше и меньше: через сотню шагов он
снова превратился в маленького, перепуганного хоббита. Из башни
слышны были без всякого Кольца крики, лязг оружия, да и не только из
башни – похоже, дрались во дворе.
Сэм наполовину спустился, когда из темных ворот на дорогу,
озаренную багровым светом, выскочили два орка. По счастью, бежали они
не к нему и недалеко убежали, а свалившись, не двигались. Должно быть,
их подстрелили из бойницы или со двора. Сэм осторожно продвигался,
левым боком прижимаясь к стене; он взглянул наверх: да нет, не
взобраться, куда там. Тридцать футов гладкого-прегладкого камня – ни
трещинки, ни выступа – до гребня стены, нависавшего перевернутыми
ступеньками. Только через ворота.
Он крался к воротам и соображал, сколько орков в башне у Шаграта,
сколько привел Горбаг и с чего они разодрались. В Логове с Шагратом было
около сорока, а с Горбагом, пожалуй, вдвое больше, но Шаграт не всех же
вывел из башни. А поцапались, конечно, из-за Фродо, из-за добычи. Сэм
даже остановился: он сразу все понял, точно увидел своими глазами.
Мифрильная кольчуга! Ну конечно же – раздели Фродо, увидели кольчугу, и
Горбаг наложил на нее лапу: они ведь его первые нашли! И выходит так, что жизнь Фродо висит на волоске, ее охраняет лишь приказ из Черной
Башни, а если они ослушаются…
– Ну же, ты, негодный слизняк! – закричал сам на себя Сэм. – Беги
скорей!
Он выхватил Терн и ринулся к открытым воротам. Однако у входа под
арку его что-то задержало, в точности как паутина Шелоб, только
невидимая. Вроде бы проход свободен, а не пройдешь – и все тут. Он
огляделся и по обеим сторонам прохода в тени увидел Соглядатаев.
Это были две фигуры на тронах, у каждой по три тулова и три головы,
обращенные вперед, назад и поперек прохода. Головы как у стервятников, на коленях когтистые лапы. Высеченные из камня, недвижные, они, однако,
следили – зорко, злобно, цепко – и распознавали врагов. Видимый или
невидимый – никто их не мог миновать. Они и впускали – и не выпускали.
Сэм изо всех сил рванулся вперед – и больно ушибся лицом и грудью.
Тогда с отчаянной смелостью – больше ему просто ничего на ум не пришло
– он вынул из-за пазухи фиал Галадриэли и поднял его над головой.
Светильник вспыхнул, разгорелся серебряной звездой – и отступили тени
из-под темной арки, а Соглядатаи, выхваченные из тьмы во всем своем
жутком уродстве, казалось, заново оцепенели. Черные камни-глаза
блеснули леденящей ненавистью. Сэм даже вздрогнул; но блеск угас, и он
почуял их страх.
Когда же он проскочил мимо, пряча фиал на груди, за ним как
железный засов задвинулся: опомнились, будут стеречь еще строже. И
испустили дикий, пронзительный вопль – эхом загудели высокие стены.
Сверху, отозвавшись, резко ударил колокол.
– Готово дело! – сказал Сэм. – Позвонил у парадного! Ну, давайте
сюда, где вы там! – крикнул он. – Скажите своему Шаграту, что огромный
богатырь-эльф тут как тут, и эльфийский меч при нем!