Он оттащил весь тюк к дымящейся расселине и сбросил его вниз.
Загремели кастрюльки, и это уж, честное слово, было слишком – хоть
сейчас умирай.
Он вернулся к Фродо, отрезал кусок эльфийской веревки на опояску
хозяину – плащ тем более тоже эльфийский. Еще много осталось веревки,
он бережно ее свернул и положил обратно в котомку. Веревка, эльфийские
хлебцы с крошевом да фляга. Терн висел у него на поясе, и еще в кармане
рубашки были фиал Галадриэли и маленькая шкатулка, ему самому
подаренная.
Наконец они обернулись лицом к Горе и тронулись в путь, уже не
прячась – лишь бы дойти, а там посмотрим. Хоть здесь и следили все за
всеми, но вряд ли бы кто их заметил – разве что вблизи. Из всех
бесчисленных рабов Черного Властелина одни лишь назгулы могли бы
учуять этих маленьких и неотступных врагов, пробравшихся в глубь
запретной страны. Но назгулы на своих чернокрылых чудищах были
далеко: Властелин послал их следить за ополчением Запада, и Око Барад-
Дура было обращено туда же.
Сэму в этот день показалось, что к хозяину пришло второе дыхание:
им, конечно, полегчало без оркских доспехов, но уж не настолько. Они
сразу пошли куда быстрее, чем рассчитывал Сэм, а шли-то по
непроходимой, неровной пустоши. Гора придвигалась как бы сама собой.
Но к концу дня – а тусклый свет стал меркнуть рано – Фродо снова
ссутулился и что ни шаг спотыкался: похоже, растратил весь остаток сил.
На последнем привале он, едва опустившись наземь, выговорил:
«Пить хочу, Сэм» – и больше не сказал ни слова. Сэм дал ему воды; последний глоток бултыхался во фляге. Сам он даже губы не смочил, и, когда мордорская темень сгустилась, он только и думал что о воде.
Припоминались речки, ручьи, родники в солнечных крапинах, в зеленой
ивовой тени, вода журчала и брызгала, а он изнемогал, глядя на нее
ослепшими от темноты глазами. Ноги его вязли в прохладном иле на
приреченском пруду, он был там с дружками Кроттонами – Джолли, Томом,
Нибсом и сестричкой их Розой. «Но это ведь давно было, – вздохнул он, – и
далеко до них отсюда. Может, и вернусь назад, но сперва надо на Гору».
Ему не спалось, и затеялся спор с самим собой.
– Ну что ж, сказать не соврать, для начала неплохо, – утвердил он. –
Прошли чуть не полпути. Еще денек – и доберемся.
Больше сказать было нечего.
– Ты не дури, Сэм Скромби, – услышал он собственный голос. – Он
если и встанет, так на четвереньки, а еще один день, как сегодня, – ты что?
Куда ты денешься, когда он допьет воду, когда ты скормишь ему все
путлибы?
– Куда мне деваться, пойду куда надо.
– Куда это?
– На Гору, куда же еще.
– Ну а там, Сэм Скромби, а там что? Ну, ты дойдешь, а что будешь
делать? Сам-то он ничего не сделает.
Сэм огорчился: он не знал, что делать, – ну то есть напрочь не знал.
Фродо не объяснил ему, и Сэм так примерно представлял, что Кольцо надо
вроде бы бросить в огонь.
– Ага, в Роковую Расселину, – пробормотал он, припомнив слова
Гэндальфа, что ли. – Может, хозяин знает, как ее найти, я-то не знаю.