одиннадцатом часу; день выдался ясный, и солнце пригревало все горячее.
Спустились напрямик, перешли ручей, клокотавший в трубе под дорожной
насыпью, а там опять вверх-вниз по склонам, и так от холма к холму; их
мешки с плащами, одеялами, флягами, съестным припасом и прочей
поклажей, казалось, тяжелели с каждым шагом. Скоро они притомились и
запарились, а дорога все петляла, вползала на холмы и снова ныряла вниз,
но потом обернулась плавным спуском в широкую долину. Перед ними
простерлось редколесье, сливавшееся вдалеке с бурой стеною деревьев.
Вот он, Лесной Угол, а за ним и река Брендидуим. Ох как еще далеко; а дорога вилась и вилась нескончаемой бечевой.
– Дорога уходит вдаль, – сказал Пин. – Ну и пускай уходит, а я пока
дальше идти не согласен. И вообще давно пора обедать.
Он уселся на обочине и устало поглядел на восток, где за бескрайним
знойным маревом текла знакомая река, возле которой он жил, сколько себя
помнил. Сэм стоял рядом. Его круглые глаза были широко распахнуты – он-
то попал невесть куда, в незнаемые края.
– А эльфы живут в этом лесу? – спросил он.
– Ни про каких эльфов слыхом не слыхивал, – отрезал Пин. Фродо
молчал. Он тоже глядел на дорогу, уводившую на восток: глядел, точно в
первый раз ее увидел. Вдруг он произнес громко и раздельно, ни к кому не
обращаясь:
В поход, беспечный пешеход,
Уйду, избыв печаль, —
Спешит дорога от ворот
В заманчивую даль,
Свивая тысячи путей
В один, бурливый, как река,
Хотя, куда мне плыть по ней,
Не знаю я пока!
– Смахивает на вирши старины Бильбо, – сказал Пин. – Или это ты сам
сочинил в его духе? Не очень-то ободряет.
– Даже не знаю, сам или не сам, – отозвался Фродо. – Пришло на язык
так, будто сочинилось; но, может, мне это просто памятно с очень давних
пор. А на Бильбо и правда очень похоже, особенно на Бильбо в последние
годы, перед его уходом. Он часто повторял, что на свете всего одна Дорога,
что она как большая река: истоки ее у каждой двери и любая тропка – ее
проток. «Знаешь, Фродо, как опасно выходить из дверей, – бывало, говорил
он. – Ступишь на дорогу – и сразу хватайся за ноги, а то живо окажешься
там, куда ворон костей не заносил. Вот видишь тропку? Так это она самая
ведет через Лихолесье к Одинокой горе, а оттуда прямиком в тартарары».
Это он приговаривал после всякой дальней прогулки про тропку от
крыльца Торбы-на-Круче.
– А я так скажу: часок-другой эта вот дорога меня никуда не уведет, –
заключил Пин, высвобождаясь из лямок.
За ним выпростались и Сэм с Фродо – и тоже прилегли к обочине,
мешки под головы, ногами на дорогу. Отдохнули, хорошенько пообедали,
потом опять как следует отдохнули.
Солнце клонилось к западу, разливая предвечерний свет, когда
хоббиты спускались с холма. Покамест они не встретили ни одной живой
души – в Лесной Угол мало кто ездил, да и зачем? Три путника брели по