Государя нашего возлагал корону его отец перед своей кончиной; если же
этого не случилось, то наследник должен один отправиться в Усыпальни и
принять корону из рук покойного. Нынче мы принуждены отступить от
обычая, и я, по праву наместника, повелел доставить сюда из Рат-Динена
корону последнего из великих князей Эарнура, который правил нашими
далекими предками.
Стражи приблизились, Фарамир открыл ларец и вознес в обеих руках
древнюю корону. Она была похожа на шлемы стражей цитадели, только
выше и не черная, а ярко-белая, с жемчужно-серебряными подобьями
крыльев чаек: ведь нуменорцы приплыли из-за Моря. Венец сверкал семью
алмазами, а сверху пламенел еще один, самый крупный.
Арагорн принял корону, поднял ее над головой и вымолвил:
– Эт Эарелло Эндоренна утулиен. Синоме маруван ар Хильдиньяр
тенн Амбар-метта!
Таковы были слова Элендила, когда он примчался по Морю на
крыльях ветров: «Великое Море вернуло наш род в Средиземье. И здесь
пребудут мои потомки до скончанья веков».
Однако, на удивленье народу, Арагорн корону не надел, а вернул ее
Фарамиру, сказав:
– Дабы почтить тех, чьими трудами и доблестью возвращено мне мое
исконное наследие, да поднесет мне корону Хранитель Кольца и да
коронует меня Митрандир, если он на то согласен, ибо все свершилось при
свете его замыслов, и это – его победа.
И Фродо выступил вперед, принял корону от Фарамира и отдал ее
Гэндальфу; Арагорн преклонил колена, а Гэндальф надел корону ему на
голову и молвил:
– Наступают времена Государевы, и да будет держава его
благословенна, доколе властвуют над миром Валары!
Когда же Арагорн поднялся с колен, все замерли, словно впервые
узрели его. Он возвышался как древний нуменорский властитель из тех, что приплыли по Морю; казалось, за плечами его несчетные годы, и все же
он был в цвете лет; мудростью сияло его чело, могучи были его
целительные длани, и свет снизошел на него свыше.
И Фарамир воскликнул:
– Вот он, наш Государь!
Вмиг загремели все трубы, и Великий Князь Элессар подошел к цепи,
а Турин, Хранитель ключей, откинул ее; под звуки арф, виол и флейт, под
звонкое многоголосое пение Государь шествовал по улицам, устланным
цветами, дошел до цитадели и вступил в нее; и расплеснулось в вышине
знамя с Древом и звездами, и настало царствование Государя Элессара, о
котором сложено столько песен.
И город сделался краше, чем был, по преданиям, изначально: повсюду
выросли деревья и заструились фонтаны, воздвиглись заново Врата из
мифрила и узорочной стали, улицы вымостили беломраморными плитами;
подземные гномы украшали город, и полюбили его лесные эльфы;
обветшалые дома отстроили лучше прежнего, и не стало ни слепых окон, ни пустых дворов, везде жили мужчины и женщины и звенели детские
голоса; завершилась Третья Эпоха, и новое время сохранило память и свет
минувшего.
Первые дни после коронования Государь восседал на троне в
великокняжеском чертоге и вершил неотложные дела. Явились к нему