пожелаешь, займешь мое место. Быть может, раны твои нестерпимо заноют
или надавит страшным бременем память – что ж, тогда плыви на Запад, где
и раны твои исцелятся, и усталость исчезнет. Вот возьми – и носи на
память об Элессаре и Арвен, чью участь решила твоя судьба!
И она сняла кулон на серебряной цепочке – жемчужину, впитавшую
звездный блеск, – и надела его на шею Фродо.
– Это поможет тебе, – сказала она. – Защитит от наплыва тьмы и
ужаса.
* * *
Через три дня, как и было сказано, конунг Эомер Ристанийский
подъехал к Вратам во главе эореда из лучших витязей Мустангрима. Его
встретили с должным почетом, и за праздничной трапезой в Меретронде, Обеденном Чертоге, он был поражен красотой обеих государынь. После
трапезы он не пошел отдыхать, а попросил, нельзя ли вызвать к нему гнома
Гимли.
Когда же Гимли явился, Эомер ему сказал:
– Гимли, сын Глоина, секира у тебя под рукой?
– Нет, государь, – сказал Гимли, – но за нею в случае чего недолго и
сходить.
– Сам рассудишь, – сказал Эомер. – Помнится, вышла у нас размолвка
насчет Владычицы Златолесья, и покамест размолвка не улажена. Так вот, нынче я видел Владычицу воочию.
– Ну и что же, государь, – спросил Гимли, – что ты скажешь теперь?
– Увы! – отвечал Эомер. – Не могу признать ее первой красавицей.
– Тогда я пошел за секирой, – сказал Гимли.
– Но сперва позволь хоть немного оправдаться, – сказал Эомер. –
Видел бы я ее раньше, где других никого не было, я бы сказал все твои
слова и к ним бы еще добавил. Но теперь скажу иначе: первейшая
красавица у нас – великая княгиня Арвен, Вечерняя Звезда, и если кто не
согласен, то я сам вызываю его на бой. Так что, послать за мечом?
Гимли низко склонил голову.
– Нет, государь, со мной у тебя не будет поединка, – сказал он. – Ты
выбрал закатную прелесть, меня же пленила утренняя. И сердце мое
говорит, что утро – не наша участь, что мы видим утро в последний раз.
Настал наконец прощальный день; великолепный кортеж отъезжал на
север. Великий Князь Гондора и конунг Мустангрима спустились в
Усыпальни, и из гробниц Рат-Динена вынесли на золотых носилках
конунга Теодена и пронесли его к воротам притихшего города. Носилки
возложили на высокую колесницу, окруженную ристанийскими конниками,
и знамя Ристании реяло впереди. Оруженосец Теодена Мерри ехал на
колеснице, берег доспех конунга.
Всем Хранителям подобрали коней по росту; Фродо и Сэммиум
оказались по правую руку Арагорна, слева был Гэндальф на Светозаре,
Пин – в отряде цитадельных стражников Гондора, а Леголас и Гимли ехали
где случится, вдвоем на своем Ароде.
Были тут и княгиня Арвен, и Келеборн с Галадриэлью, а с ними вся их
эльфийская свита; Элронд с сыновьями, князья Дол-Амрота и владетели
итилийские; много было вельмож и воевод. Никогда еще так не провожали
ристанийцев из Гондора, и с великой свитой отправился Теоден, сын
Тенгела, в дом своих предков.
Неспешно и бестревожно доехали они до Анориэна, до лесистых