хотя на глаза никто не показывался. По велению Арагорна затрубили
трубы, и глашатаи объявили:
– Внемлите слову Великого Князя Элессара! Друаданский лес отдается
навечно во владение Ган-бури-Гану и его народу! Отныне без их
позволенья да не ступит сюда ничья нога!
В ответ прогрохотали и стихли барабаны.
На шестнадцатый день пути колесница с останками конунга Теодена,
проехав по зеленым ристанийским полям, достигла Эдораса. Золотой
чертог был пышно разубран и ярко освещен, и такого пиршества, как
поминальное, не бывало здесь от основания дворца. Хоронили Теодена
через три дня, в гробницу его положили в полном доспехе, а при нем его
оружие и множество драгоценной утвари. Над гробницей насыпали
высокий курган и обложили его дерном в белых звездочках цветов-
поминальников. Теперь с восточной стороны Кладбищенской дороги стало
восемь курганов.
И дружинники конунга на белых конях поехали вокруг нового
могильника и завели песнь о Теодене, сыне Тенгела, которую сочинил
менестрель конунга Глеовин; с тех пор он песен больше не сочинял.
Медленное пение словно завораживало тех, кто не знал здешнего наречия,
у ристанийцев же просветлели глаза, им послышался с севера топот и
громовой клич Эорла, разнесшийся над сечей в долине Келебранты.
Воспевались деяния конунгов, и рог Хельма трубил в горах; но потом
надвинулась Великая Тьма, и поднял войско конунг Теоден, и помчался
сквозь мрак в огонь – и погиб, сражаясь, в час, когда поутру нежданное
солнце прорвало затменье и озарило вершину Миндоллуина.
Из черного сумрака он помчался навстречу рассвету
И пел, обнажая яркий, как солнце, меч.
Надежду воспламенил он и с надеждой погиб,
Вознесшись над смертью, над ужасом и над судьбой,
Он утратил бренную жизнь и обрел нетленную славу.
А Мерри стоял у подножия зеленого кургана и плакал; когда же песнь
отзвучала, он горестно воскликнул:
– Конунг Теоден, о, конунг Теоден! О, как ненадолго ты заменил мне
отца! Прощай!
Завершилось погребение, утих женский плач, конунга Теодена
оставили в могиле вкушать вечный покой, и люди снова собрались в
золотом чертоге для великого пиршества и дабы отринуть печаль, ибо
Теоден сполна прожил свой земной срок и умер как герой, не посрамив
царственных предков. Согласно обычаям, настал черед памятной чаши в
честь всех ушедших владык Мустангрима – и тогда выступила вперед
царевна ристанийская Эовин, золотая как солнце и белая словно снег; она
поднесла Эомеру полную до краев чашу.
И встал менестрель, и поднялся научитель преданий: они назвали все
имена мустангримских властителей в достодолжном порядке: Отрок Эорл,
Брего, строитель дворца, Алдор, брат злосчастного Бальдора, Фреа и
Фреавин, Голдвин, Деор и Грам, а тако ж и Хельм, укрывшийся в
Хельмовом ушелье, когда враги заполонили Ристанию; его курган был
последним из девяти на западе. И воспоследовал песенный перечень
конунгов, похороненных с восточной стороны: Фреалаф, племянник