Когда Фродо стоял на пороге, Элронд пожелал ему счастливого пути и
тихо сказал после напутствия:
– Тебе, Фродо, наверно, незачем сюда возвращаться, разве что не
сегодня завтра. А в это самое время года, когда золотые листья еще не
опадают, встретишь Бильбо в лесах Хоббитании. И я с ним буду.
Таковы были прощальные слова Элронда, и один Фродо их услышал и
запомнил.
Глава VII
Домой
Теперь их путь лежал прямиком на запад, через Пригорье в
Хоббитанию. Им не терпелось снова увидеть родные края, но ехали
поначалу медленно: Фродо занемог. У Бруиненской переправы он застыл
как вкопанный, и глаза его мертвенно потускнели. За этот день он не сказал
ни слова; было шестое октября.
– Плохо тебе, Фродо? – тихо спросил Гэндальф, подъехав к нему.
– Да, плоховато, – отозвался Фродо. – Раненое плечо онемело, и
кругом точно смерклось. Нынче с тех пор ровно год.
– Увы, иную рану можно залечить, но не исцелить, – вздохнул
Гэндальф.
– Моя, наверно, из таких, – сказал Фродо. – Боюсь, для меня нет
возврата: доберусь до Хоббитании, а она совсем другая, потому что я уже
не тот. Я отравлен и изувечен: клинок назгула, жало Шелоб, зубы
Горлума… и меня изнурило тяжкое, неизбывное бремя. Где ж найду я
покой?
Гэндальф промолчал.
А назавтра к вечеру боль унялась, тоска отступила, и Фродо стал опять
весел, будто и вовсе забыл о давешнем черном удушье. Незаметно летели
дни; они подолгу отдыхали в лесах, разубранных поредевшей багряно-
желтой листвой, пронизанных осенним солнцем. Наконец подъехали к
Заверти; вечерело, и черная тень горы, казалось, преграждала путь. Фродо
попросил их поторопиться и, не взглянув на гору, проскакал сквозь тень, опустив голову и закутавшись в плащ. В эту ночь погода изменилась:
налетел холодный и буйный западный ветер с дождем и желтые листья
метались вокруг, как стаи встревоженных птиц. А в Четборе деревья уж
почти оголились, и Пригорье заслонила мутная дождевая завеса.
Сыро и ветрено было вечером двадцать восьмого октября, когда пятеро
путников взъехали по косогору к Южным Воротам Пригорья. Ворота были
накрепко заперты, дождь хлестал в лицо, и хмурилось из-под плывущих
туч низкое серое небо. Хоббиты слегка приуныли: все-таки не заслужили
они такой уж неприветливой встречи.
Кричали, стучали – наконец вышел привратник со здоровенной
дубиной. Он опасливо, подозрительно присматривался к ним; потом
разглядел Гэндальфа и признал в его спутниках хоббитов – правда, каких-
то диковинных. Тогда он просветлел и кинулся отпирать ворота.
– Заезжайте, заезжайте! – сказал он. – Новостей у вас, конечно, куча, у
нас тоже, словцом бы перекинуться, да куда там: холодно, льет, собачья, вообще, погода. Вот Лаврик – это уж само собой – приютит вас в
«Гарцующем пони», там обо всем расскажете и наслушаетесь.
– А ты зайдешь туда попозже, узнаешь все скопом и кучу сверх того, так, что ли? – рассмеялся Гэндальф. – Как там у вас поживает Горри?
Привратник насупился.
– Горри у нас не поживает, – буркнул он. – Вы Лавра спросите, он вам