рассуди, а что я могу поделать? Ты же знаешь, я пошел в ширрифы семь лет
назад, когда обо всем таком и слуху не было. А я хотел расхаживать по
нашим краям, на людей посмотреть, новости узнавать, выведывать, где
пиво получше. Теперь-то – конечно…
– Ну так брось ширрифствовать, раз пошла такая трезвость, –
посоветовал Сэм.
– А это не положено, – вздохнул Пит.
– Еще разок-другой услышу «не положено» – и, честное слово,
рассержусь, – сказал Сэм.
– Вот и рассердился бы, – вполголоса проговорил Пит. – А кабы мы
все разом рассердились, так, может, и толк бы вышел. Да нет, Сэм, по
правде говоря, куда там: повсюду эти Большие Начальники, громилы
Генералиссимуса. Чуть кто из нас заартачится – его сразу волокут в
Исправноры. Первого взяли старину Пончика, Вила Тополапа, голову
нашего, а за ним уж и не сочтешь, тем более с конца сентября сажают
пачками. Теперь еще и бьют смертным боем.
– Как же вы с ними заодно? – сердито спросил Сэм. – Кто вас послал в
Лягушатники?
– Да нас-то никто не слал. Мы здесь безотлучно в ширрифском
участке, мы теперь Первый Восточно-удельский Отряд. Ширрифов
набрали уж сотен пять, а нужно еще вдвое – следить за исполнением
Предписаний. Вербуют все больше за шиворот, но есть и доброхоты. Вот
ведь даже у нас в Хоббитании нашлись любители совать нос в чужие дела и
растарабарывать на пустом месте. Хуже: кое-кто и вовсе стал подлазом, ищейкой Генералиссимуса и его Больших Начальников.
– Ага! Вот, значит, как он о нас проведал!
– Ну. Почты у нас теперь нет, а Срочная почтовая служба осталась:
бегуны на подставах. Один такой прибежал ночью из Белокурска с
«тайным донесением», а другой – у нас – отслушал и побежал дальше.
Днем получили мы распоряжение арестовать вас и доставить не сразу в
Исправноры, а сперва в Приречье. Верно, Генералиссимус хочет с вами
повидаться.
– Я бы на его месте не торопился повидаться с господином Фродо, –
сказал Сэм.
Ширрифский участок в Лягушатниках был еще гаже Предмостной
караульни. Этаж там был один, такие же щелястые окна; дом из
необожженного кирпича, сложен кое-как. Внутри – сыро и мерзко;
поужинали они за длинным дощатым столом, не чищенным много недель.
За таким столом только и есть такую еду, какую им дали. Но как-никак
ночлег. До Приречья оставалось восемнадцать миль, и тронулись они в
путь к десяти утра. Они бы и раньше выехали, да уж очень было приятно
позлить предводителя ширрифов, который топотал от нетерпения.
Западный ветер задул на север, стало холоднее, но тучи расступились.
Довольно смешная процессия покидала село; правда, селяне, которые
вышли поглядеть на возмутителей спокойствия, не знали, можно или
нельзя смеяться. Конвоировать их отрядили дюжину ширрифов; Мерри
велел им идти впереди, а четверо арестантов ехали следом. Пин, Сэм и
Мерри сидели вразвалочку, хохотали, галдели и распевали песни; ширрифы
вышагивали с важным и строгим видом. Фродо молчал, опечаленный и
задумчивый.