занят. Когда надо, хоббиты трудолюбивее пчел. От мала до велика все были
при деле: понадобились и мягкие проворные детские ручонки, и жилистые,
измозоленные старческие. К Просечню[9] от ширрифских участков и других
строений охранцев Шаркича ни кирпичика не осталось и ни один не
пропал; многие старые норы зачинили и утеплили. Обнаружились
огромные склады съестного и пивных бочек – в сараях, амбарах, а больше
всего – в Смиалах Землеройска и каменоломнях Скар, так что Просечень
отпраздновали на славу – вот уж чего не ожидали!
В Норгорде еще не успели снести новую мельницу, а уже принялись
расчищать Торбу и Кручу, возводить заново Исторбинку. Песчаный карьер
заровняли, разбили на его месте садик, вырыли новые норы на южной
стороне Кручи и отделали их кирпичом. Жихарь опять поселился в норе
номер 3 и говаривал во всеуслышание:
– Ветер – он одно сдует, другое нанесет, это уж точно. И все хорошо,
что кончается еще лучше!
Думали, как назвать новый проулок: может, Боевые Сады, а может,
Главнейшие Смиалы. Хоббитский здравый смысл, как всегда, взял верх:
назвали его Новый проулок. И только в Приречье, опасно шутя, называли
его Могилой Шаркича.
Главный урон был в деревьях – их, по приказанию Шаркича, рубили
где ни попадя, и теперь Сэм хватался за голову, ходил и тосковал. Это ведь
сразу не исправишь: разве что праправнуки, думал он, увидят Хоббитанию,
какой она была.
И вдруг однажды – за прочими-то делами у него память словно
отшибло – он вспомнил о шкатулке Галадриэли. Поискал, нашел эту
шкатулку и принес показать ее другим Путешественникам (их теперь
только так называли) – что они посоветуют.
– А я все думал, когда-то ты о ней вспомнишь, – сказал Фродо. –
Открой!
Внутри оказалась серая пыль и крохотное семечко, вроде бы орешек в
серебре.
– Ну, и чего теперь делать? – спросил Сэм.
– Ты, пожалуй что, кинь все это на ветер в какой-нибудь ветреный
день, – посоветовал Пин, – а там посмотрим, что будет.
– На что смотреть-то? – не понял Сэм.
– Ну, или выбери участок, высыпь там, попробуй, что получится, –
сказал Мерри.
– Наверняка ведь Владычица не для меня одного это дала, – возразил
Сэм, – тем более – у всех беда.
– Ты у нас садовод, Сэм, – сказал Фродо, – вот и распорядись подарком
как лучше да побережливее. В этой горсточке, наверно, каждая пылинка на
вес золота.
И Сэм посадил побеги и сыпнул пыли повсюду, где истребили самые
красивые и любимые деревья. Он исходил вдоль и поперек всю
Хоббитанию, а первым делом, понятно, Приречье и Норгорд – но тут уж
никто не обижался. Когда же мягкой серой пыли осталось совсем немного,
он пошел к Трехудельному Камню, который был примерно посредине края,
и рассеял остаток на все четыре стороны с благодарственным словом.
Серебристый орешек он посадил на Общинном лугу, на месте бывшего