язык был для него функцией текста, и текста поэтического. (Хроника тоже
воспринималась как поэтический текст.) Он начал писать стихи, сперва как
бы переводы с древнеанглийского, потом – все больше и больше отдаляясь
от подлинника, сам толком не зная куда. Со школьными друзьями из «клуба
четырех» он поддерживал близкие отношения (хотя завелись и новые
друзья) и, конечно, читал им создания своей лингвистической музы. Один
из них спросил его: «Слушай, Рональд, а о чем это?» И Рональд задумчиво
ответил: «Еще не знаю. Надо выяснить». Шел 1914 год.
Все ли переменилось после 4 августа, дня вступления Англии в войну?
Для Толкина – почти ничего: те же аудитории, те же преподаватели, такие
же лекции. Сверстников, правда, сильно поубавилось – в ответ на призыв
лорда Китченера многие тысячи студентов ушли на фронт рядовыми.
Толкин этого не сделал; вместе с двумя друзьями из школьного клуба он
записался в полк Ланкаширских стрелков (третий друг ушел на флот), и к
академическим занятиям прибавились военные учения. Стихов он писал
все больше, и в них стали все отчетливее вырисовываться очертания
сказочно-мифологической страны Валинор, озаренной не солнцем и не
луной, а сиянием двух деревьев. Живут там, кажется… эльфы, и язык у
них… эльфийский. Он перепечатал стихотворения (их набралось десятка
три) и предложил их лондонскому издательству католической ориентации.
Стихи были отвергнуты с холодным негодованием: хорошенькие
развлечения у молодого католика в годину бедствий! И что это еще за
Валинор? Чуть ли не язычеством попахивает…
Их отношения с Эдит возобновились еще в 1913 году; в тот самый
день, как ему исполнился двадцать один год, Рональд сделал ей письменное
предложение. Оказалось, правда, что она тем временем обручилась с
другим, но это недоразумение было улажено, и она согласилась ждать
дальше – уже в качестве невесты перед богом. Этот заключенный на
небесах брак был освящен на земле 22 марта 1916 года, с благословения
отца Моргана. А 4 июня Ланкаширских стрелков отправили во Францию:
готовилось грандиозное наступление на реке Сомме. Младшему офицеру
связи Дж. Р.Р. Толкину предстояло в нем участвовать.
Началось оно 1 июля, и в этот день на пятнадцатимильном участке
фронта легли мертвыми шестьдесят тысяч англичан; таких потерь
британская армия еще не знала. В груде гниющих трупов остался один из
«клуба четырех». Батальон Толкина бросили в огонь 14 июля; Джон
Рональд Руэл оказался среди уцелевших. И вышел невредимым из
дальнейших, столь же бесплодных атак – июльских, августовских,
сентябрьских, октябрьских. Чудес храбрости он не совершал – да в этой
мясорубке и не было места чудесам, – он просто шел или полз под огнем по
грязи и по мертвым телам бок о бок с другими, и солдаты считали его
своим, и это наверняка было для него главное. Много лет спустя он писал
об одном из героев эпопеи «Властелин Колец»: «Мой Сэм Скромби
целиком срисован с тех рядовых войны 14-го года, моих сотоварищей, до
которых мне по человеческому счету было куда как далеко».
Без малого четыре месяца на передовой в разгар самой
кровопролитной из тогдашних бесславных битв, а потом – сыпной тиф,
повальное окопное заболевание. И в такой острой форме, с такими
осложнениями, что почти два года пришлось скитаться по госпиталям; на