злокачественной форме. Диагноз в каждом случае точно совпадает со всеми
моими ощущениями.
Помню, я однажды отправился в Британский музей почитать о способах
лечения какой-то пустяковой болезни, которой я захворал, – кажется, это
была сенная лихорадка. Я выписал нужную книгу и прочитал все, что мне
требовалось; потом, задумавшись, я машинально перевернул несколько
страниц и начал изучать всевозможные недуги. Я забыл, как называлась
первая болезнь, на которую я наткнулся, – какой-то ужасный бич, насколько
помню, – но не успел я и наполовину просмотреть список предварительных
симптомов, как у меня возникло убеждение, что я схватил эту болезнь.
Я просидел некоторое время, застыв от ужаса, потом с равнодушием отчаяния
снова стал перелистывать страницы. Я дошел до брюшного тифа, прочитал
симптомы и обнаружил, что я болен брюшным тифом – болен уже несколько
месяцев, сам того не ведая. Мне захотелось узнать, чем я еще болен. Я
прочитал о пляске святого Витта и узнал, как и следовало ожидать, что
болен этой болезнью. Заинтересовавшись своим состоянием, я решил
исследовать его основательно и стал читать в алфавитном порядке. Я
прочитал про атаксию и узнал, что недавно заболел ею и что острый период
наступит недели через две. Брайтовой болезнью я страдал, к счастью, в
легкой форме и, следовательно, мог еще прожить многие годы. У меня был
дифтерит с серьезными осложнениями, а холерой я, по-видимому, болен с
раннего детства.
Я добросовестно проработал все двадцать шесть букв алфавита и убедился,
что единственная болезнь, которой у меня нет, – это воспаление коленной
чашечки.
Сначала я немного огорчился – это показалось мне незаслуженной обидой.
Почему у меня нет воспаления коленной чашечки? Чем объяснить такую
несправедливость? Но вскоре менее хищные чувства взяли верх. Я подумал о
том, что у меня есть все другие болезни, известные в медицине, стал менее
жадным и решил обойтись без воспаления коленной чашечки. Подагра в самой
зловредной форме поразила меня без моего ведома, а общим
предрасположением к инфекции я, по-видимому, страдал с отроческих лет.
Это была последняя болезнь в лечебнике, и я решил, что все остальное у
меня в порядке.
Я сидел и размышлял. Я думал о том, какой интерес я представляю с
медицинской точки зрения, каким приобретением я был бы для аудитории.
Студентам не было бы нужды «обходить клиники». Я один представлял собой
целую клинику. Им достаточно было бы обойти вокруг меня и затем получить
свои дипломы.
Потом я решил узнать, долго ли я проживу. Я попробовал себя обследовать.
Я пощупал свой пульс. Сначала я совсем не мог найти пульса. Потом
внезапно он начал биться. Я вынул часы и стал считать. Я насчитал сто
сорок семь ударов в минуту. Я попытался найти свое сердце. Я не мог найти
у себя сердца. Оно перестало биться. Теперь-то я полагаю, что оно все
время оставалось на своем месте и билось, но объяснить, в чем дело, я не
могу. Я похлопал себя спереди, начиная с того, что я называю талией, до
головы и немного захватил бока и часть спины, но ничего не услышал и не
почувствовал. Я попробовал показать себе язык. Я высунул его как можно
дальше и зажмурил один глаз, чтобы глядеть на него другим. Я увидел лишь