отвалил от пристани, проводил его грустным взглядом.
– Вот он плывет, – сказал он. – Плывет и увозит на два фунта стерлингов
пищи, которая принадлежит мне и которую я не съел.
Он говорил, что, если бы ему дали еще один день, он, пожалуй, мог бы
поправить это дело.
Поэтому я восстал против морского путешествия. Не из-за себя, как я тут
же объяснил. Меня никогда не укачивает. Но я боялся за Джорджа. Джордж
сказал, что с ним все будет в порядке и морское путешествие ему даже
нравится, но он советует мне и Гаррису не помышлять об этом, так как
уверен, что мы оба заболеем. Гаррис сказал, что для него всегда было
тайной, как это люди ухитряются страдать морской болезнью, – наверное,
они делают это нарочно, просто прикидываются. Ему часто хотелось
заболеть, но так ни разу и не удалось.
Потом он рассказал нам несколько случаев, когда он переплывал Ла-Манш в
такую бурю, что пассажиров приходилось привязывать к койкам. Гаррис с
капитаном были единственными на пароходе, кто не болел. Иногда здоровым
оставался, кроме него, помощник капитана, но, в общем, всегда был здоров
только Гаррис и еще кто-нибудь. А если не Гаррис и кто-нибудь другой, то
один Гаррис.
Любопытная вещь – никто никогда не страдает морской болезнью на суше. В
море вы видите множество больных людей – полные пароходы, но на суше мне
еще не встречался ни один человек, который бы вообще знал, что такое
морская болезнь. Куда скрываются, попадая на берег, тысячи не выносящих
качки людей, которыми кишит каждое судно, – это для меня тайна.
Будь все люди похожи на того парня, которого я однажды видел на пароходе,
шедшем в Ярмут, эту загадку было бы довольно легко объяснить. Помню,
судно только что отошло от Саусэндского мола, и он стоял, высунувшись в
иллюминатор, в очень опасной позе. Я подошел к нему, чтобы попытаться его
спасти, и сказал, тряся его за плечо:
– Эй, осадите назад! Вы свалитесь за борт!
– Я только этого и хочу! – раздалось в ответ. Больше я ничего не мог от
него добиться, и мне пришлось оставить его в покое.
Три недели спустя я встретил его в кафе одного отеля в Бате, он
рассказывал о своих путешествиях и с воодушевлением говорил о том, как он
любит море.
– Не укачивало? – воскликнул он, отвечая на полный зависти вопрос какого-
то кроткого молодого человека. – Должен признаться, один раз меня немного
мутило. Это было у мыса Горн. На следующее утро корабль потерпел
крушение.
Я сказал:
– Не вы ли однажды немного заболели у Саусэндского мола и мечтали о том,
чтобы вас выбросило за борт?
– Саусэндский мол? – повторил он с изумленным видом.
– Да, на пути в Ярмут, три недели назад, в пятницу.
– Ах, да-да, – просиял он, – теперь вспоминаю. В тот день у меня болела
голова. Это от пикулей, знаете. Самые паскудные пикули, какие мне
приходилось есть на таком в общем приличном пароходе. А вы их пробовали?
Что касается меня, то я нашел превосходное предохранительное средство
против морской болезни. Вы становитесь в центре палубы и, как только