влажные волосы с моей груди за спину. Как ладони касаются плеч и
спускаются вниз до локтей.
И на покрытой мурашками шее остается влажный поцелуй.
- Лапушка, не стесняйся, - Ник смотрит на меня, снизу вверх.
Вообразить невозможно, насколько он красивый сейчас - когда я сижу на
нем сверху.
И он слегка приподнял голову, малейшие изменения в моем лице
отслеживает.
Он плавно толкается в меня.
- Я не стесняюсь, - говорю и голос срывается, но лучше говорить, чем
стонать, словно горячка у меня, я просто не верю, что это происходит.
По-настоящему.
Ежусь, когда он сжимает бедра сильнее. И ощущаю настойчивые губы
на шее, властные руки, которые с плеч смещаются на грудь. Ведут, едва
касаясь, очерчивая словно, пальцы задевают соски.
Этот разряд тока по телу - меня будто иголками колет, отравленными, со смертельным ядом, название которому - грех.
Как это неправильно и прекрасно.
Николас двигается во мне. Медленно, чувственно, и взгляда от меня не
отводит, сама приподнимаю бедра, чтобы дать ему выйти сильнее, чтобы
впустить глубже снова.
Меня
продолжают
целовать.
Горячий
язык
скользит
вдоль
позвоночника, на лопатки, возвращается к шее, пальцы сдавливают соски и
оттягивают, от удовольствия запрокидываю голову.
И краем глаза замечаю движение сбоку.
Арон. Полностью раздетый, его кожа чуть серебрится в свете луны, как
же он хорошо сложен. Без костюма как первый на свете мужчина, и я в
райском саду, облизываю пересохшие губы, я над собой не властна.
Он держит себя одной рукой. Другой тянет мою голову ближе, к паху, к
торчащему мачтой толстому члену.
- Сделаешь мне приятно, - просит хрипло.
Член Николаса врезается особенно глубоко, и я вскрикиваю. И в мои
приоткрытые губы тут же проталкивается гладкая влажная головка.
Обвитый венами ствол скользит глубже.
Это снова происходит, я занимаюсь сексом с двумя мужчинами сразу, я
развратна, порочна, как падшая женщина, я худшая на свете жена.
Но почему же тогда совсем не могу остановиться.
С шумом втягиваю носом воздух. И принимаю их в себе. Хочется резче,
и чтобы они перестали сдерживаться, поступили со мной так, как я того
заслуживаю - отодрали, до боли и безумного крика, чтобы я после этой
ночи еще неделю ходить нормально не могла.
Но меня останавливают.
Это нежность Виктора. Его поцелуи и ласки, он продолжает трогать
меня, оглаживает грудь и ладонями спускается на живот, ниже, его руки