слышу рычание, со мной три хищника, три бесподобных крепких тела, я в
их руках покорная добыча, в их объятиях сгораю и не восстать мне больше.
Отворачиваюсь от Виктора, чтобы воздуха глотнуть, и муж тут же
накрывает мои губы своими, поцелуй за поцелуем, и глубокие толчки
внутри - я не различаю уже, кто где, ощущения спутаны в один тугой
клубок нервов.
Смазки внутри так много и живот скручивает, сжимаюсь и острее
чувствую их - как они скользят во мне, так туго, терпеть не могу и
вгрызаюсь в губы мужа, слезть хочу, меня всю колотит от сладкой волны,
что по телу несется, ногтями раздираю его плечи.
И вскрикиваю, когда он отрывается от меня, смотрит - и в глазах
безумие настоящее, он чувствует, как мне хорошо. Держит меня.
И Арон начинает двигаться быстрее, со свистом выпускает воздух,
лишь их тяжелое дыхание слышу, мы все словно разговаривать разучились,
превратились в животных, этот секс зверский, это не оргазм - я гибну.
- Тихо, лапушка, всё, - слышу, наконец, голос мужа, голой грудью
вжимаюсь в него и не сразу понимаю, что расслабляюсь, что это не они, а я
сама их держала так крепко, выпускать из себя не хотела.
Чувствую жуткую пустоту внутри, она на смену наполненности пришла
так резко, в горле першит - я, кажется, орала на весь пляж и не помню, и
сколько это длилось - не знаю.
Меня несут на берег.
- Вино будешь? - спрашивает муж. Прижимает к себе так бережно. И на
контрасте с его ласковым голосом звучат убойные слова. - Не говори, что
устала, Алиса. Нас трое. И нам надо еще. Ты сама выбрала. Чтобы тебя
драли до утра.
- Я не такое выбирала, - сиплю. Утыкаюсь носом в его плечо. Во всем
теле приятная тяжесть, я будто из глины, можно гнуть меня, как хочется, я
противиться не смогу. Оргазм утих, и вместо него накатил стыд, как всегда
бывает.
После чего-то желанного, но запретного.
- А что ты выбирала? - Николас выходит на берег. Несет меня к лежаку.
- Мы взрослые мужчины, Алиса. Того, что уже было - мало.
- Мало, - повторяю и сползаю с его рук на лежанку. На ветру
прохладно, веду плечами. Николас накрывает меня рубашкой.
Он пышет жаром.
С волнением наблюдаю, как его старшие братья выходят на берег и
плотнее кутаюсь в рубашку.
Да им теперь в глаза смотреть не смогу. Если все прекратить. Пока они
хватают меня, вот так - бесцеремонно, пока целуют, обнимают, берут, это
так правильно, но сколько еще продлится?
Пару часов до рассвета.
Выше моих сил - отказаться.
Николас протягивает бокал - я беру.
Не успеваю отпить - Виктор плюхается ко мне на лежанку, сгребает
ближе, мокрый и такой дурной, вся его серьезность ушла, с наступлением
темноты.
Есть пляж. И мы, и…два или три часа - целая вечность.
И кто знает…может быть, они останутся у нас отсыпаться. И потом, когда мы проснемся…