складками, губы плотно сжаты.
- При чем тут врачи? - переспрашивает заторможенно. И подается
вперед, пальцы с силой сжимаются на моем плече. Он дергает меня, и я под
давлением почти падаю, семеню за ним.
Арон вталкивает меня на сиденье и хлопает дверью, едва не прищемив
мне ногу. Двигается, как робот, рывками, широкими шагами обходит
машину и с каменным лицом садится за руль.
В салоне витает знакомый запах, табака и его парфюма, он достает
сигарету и щелкает зажигалкой. Едем, и он курит, смотрит прямо перед
собой.
Тушит окурок и тут же достает новую сигарету.
Машина несется по городу, нарушая правила. Я судорожно
пристегиваюсь ремнем безопасности. Не спрашиваю, куда он везет меня, но судя по его мрачному профилю - убивать.
Ведь он и меня считает убийцей нерожденного ребенка.
А у меня нет сил спорить, остается лишь вспоминать, как весело всё
начиналось, какими они трое были самоуверенными, самодовольными,
казалось, таких ничто и никогда не сломит, ничто не сотрет улыбку с лица.
Город сменяется проселочной дорогой, и я понимаю - мы едем в
родовое гнездо.
- Зачем ты меня туда везешь? - подаю голос.
Он морщится и включает радио. Даже слышать меня не хочет,
добавляет громкость и упорно смотрит вперед.
Орет ди-джей.
Меня тошнит.
Тереблю рукав блузки и кошусь на него, терплю.
Не признаюсь, что тошнит.
Изучаю его идеальный костюм и думаю, что иногда мужчины, вечно
собранные, умеющие держать под контролем эмоции - они становятся
настоящими глупцами.
Он даже не думает. Что если бы я сделала аборт - я бы тут с ним не
сидела, а лежала на больничной койке.
Как ему это в голову не приходит?
Он подъезжает к коттеджу Рождественских, бросает машину за
воротами и вытряхивает меня на улицу. Крепко держит за руку, как
первоклашку. И ведет по саду к дому.
И такая обреченность в его движениях, что я жалеть начинаю. Надо
было там, еще у больницы сказать.
Чего я молчу?
- Привет, - звучит голос сбоку, из плетеной беседки, и мы
поворачиваемся.
Вижу папу, удобно устроившегося под навесом. На столе перед ним
планшет, рядом чашка и чайничек. Он в домашнем костюме, вид
расслабленный, благодушный.
- Давненько в гости не заглядывали, - поднимается нам навстречу. - Дед
обрадуется. А Регина…
- Забирай, - перебивает его Арон и толкает меня по тропинке к беседке.
- Твоя дочь только что аборт сделала. И ее надо выпороть ремнем. Сам не
могу. Иначе не сдержусь. И располосую к чертям все тело.
- Арон, - дергаю рукой, не обращая внимания на пораженного папу.