дурноты справиться и не могу - в какую-то секунду перестаю его лицо
перед собой видеть, темнеет так резко, меня из солнечного дня швыряет в
глухую ночь.
Последнее, что ощущаю до того, как отключиться - я падаю с лестницы.
И, кажется, бесконечно лечу так, в темноте и вокруг меня никого нет.
А потом, спустя долгий миг улавливаю носом какой-то резкий запах.
Он заставляет меня очнуться, ресницы, дрогнув, распахиваются.
Понимаю, что лежу на постели.
В том же халатике, что и была.
Но комната незнакомая, меня окружают белые стены, а над лицом
склонилась девушка ф нежно-зеленой форме медсестры.
- Лежите, не двигайтесь, - просит она и убирает от моего сморщенного
носа пропитанную чем-то остропахнущим вату. Разматывает манжетку на
приборе, измеряющим давление и трещит липучками на моей руке.
Я помню что случилось. Я с лестницы упала. А Виктор…
Перепугавшись, ладонью накрываю живот.
- Я беременна, - говорю, захлебываясь от волнения. - Я упала и…
- Успокойтесь, - в ее голосе появляется строгость. Она неотрывно
смотрит на экран, по которому бегут цифры, и я замолкаю.
Мелко трясусь.
Что он мне говорил? У него никогда не будет детей. И он хотел, чтобы
у меня тоже не было? Довел до обморока и не поймал, когда я по
ступенькам покатилась?
Прислушиваюсь к ощущениям в теле. Боли нет, но мышцы будто
ватные, слабость такая, что я и с кровати подняться не смогу, наверное.
- Пониженное, - объявляет медсестра и сматывает шнур. - Лежите, не
вставайте, - повторяет. - Сейчас придет врач.
Киваю. И замираю, когда слышу за дверью знакомые громкие голоса.
Ко мне в палату рвутся, и я машинально натягиваю одеяло почти до
подбородка, словно так могу спрятаться.
Если что-то случилось с ребенком - то я никого не прощу, никогда, и
пусть все трое в аду горят, ведь там им самое место.
Я уже свыклась с мыслью, что скоро стану матерью.
Я и не испытывала ничего хуже того, чтобы тогда, в больнице, когда я
сомневалась, что справлюсь и думала прервать беременность.
В жизни не смогла бы.
Медсестра, нахмурившись, идет к дверям.
А я пытаюсь сползти с кровати и не получается, конечности не
слушаются.
Дверь от удара с той стороны распахивается, чуть не ударив девушку
по лицу. Ее, не глядя, сдвигают с дороги, словно она и не человек вовсе, а
просто препятствие, Арон летит по палате.
Он с размаху бухается на пол возле моей постели и с такой силой
бьется коленями в пол, что у меня в ушах шумит от этого удара.
- Прости, - он тянет меня за руку, говорит сбивчиво, глотая окончания,
прижимается губами к моим пальцам, я почти не понимаю слов, лишь по
взгляду догадываюсь, что он тоже напуган, этот страх в его глазах, он с
надеждой смешан. - Никогда больше. Ничего не будет, если ты не
захочешь, я им головы оторву, если они хоть шаг в твою сторону сделают.