Но нужно срочно занять себя, чтобы не пялиться на парочку впереди.
Продолжают шушукаться. И у меня зубы сводит уже от этого наглого
смеха.
Она тут не одна летит, могла бы и потише.
Она не ест. Отодвинула коробку и взбивает пальцами густые волосы.
Смотрит по сторонам.
Виктор тоже не голодный, он поднимается. Пробирается мимо нее, и
она подается в кресле вперед, коленями невзначай касается его ног.
Он шагает к туалетам, и она смотрит на него.
А потом поднимается.
Замерла с пластмассовой вилкой и зорко слежу, как брюнетка виляет
бедрами по проходу, за ним.
- Интересное кино, - Николас тоже это видит. К еде не притронулся, вытягивает шею и взглядом находит Арона. Тот задремал и не в курсе, что
под носом творится.
А это самый настоящий разврат.
И неужели они там, в туалете, сейчас…
Муж хмыкает, когда брюнетке никто не открывает. Она идет обратно, поджав красные губы. Садится и с брезгливым выражением на лице
переставляет коробки с ужином.
- Разбудишь, когда прилетим? - решаю, что хватит с меня так мучиться,
кладу вилку. Удобнее устраиваюсь в кресле и прикрываю ресницы.
Чувствую, как Ник берет меня за руку, сплетает наши пальцы. И тихо
вздыхаю.
Я себе иначе представляла наше путешествие. А тут, с самого
аэропорта одни нервы, нам упорно мозолят глаза, и я ничего с собой
сделать не могу, злюсь.
- О чем думаешь? - спрашивает Ник негромко, сипло, словно уже почти
задремал, и резко проснулся.
- Мы отпуск с января планировали, - отзываюсь, не открывая глаз. - Ты
счастлив?
- А тебе что-то мешает?
- Я первая спросила.
- Безусловно. Даже когда глаза закрываю - вижу тебя. Как ты
улыбаешься. И как ладошкой закрываешься, когда смущаешься. И как подо
мной лежишь. И кусаешь губы.
Распахиваю ресницы и поворачиваю голову. Он мое движение уловил,
тоже открывает глаза и щекой прижимается к спинке кресла, смотрит в
ответ.
- А ты про что думаешь?
- Про отпуск.
Он молчит, внимательно изучает мое лицо. Не верит, кажется, мы ведь
не одни, и даже в самолете я чувствую внимание, неявное, но кожу странно
покалывает, словно меня из виду не упускают.
Снова смыкаю ресницы и ерзаю, крепче сжимаю руку Николаса в
своей.
Вот мы прилетим. И там пусть эти двое, что хотят делают, в наш домик
их не пригласим, пусть в гостинице живут. А мы будем наслаждаться
морем и единением, как и хотели.
Мысли путаться начинают, и на тело тяжесть наваливается. Не могу
разобрать, это сон такой - или я, правда, проснулась, поднялась с кресла и