Часы тянулись медленно, и ещё медленнее тянулись дни.
Почти все люди, сумевшие выжить на Мойране, уже добрались до Бирнаагима. Порядка пятидесяти тысяч человек. Примерно столько же до сих пор находится на орбите. Это всё, что осталось от числа героев, решившихся на путешествие в один конец.
Расклад был не самый удачный: большую часть выживших составили пилоты и первые размороженные, которые успели хоть немного восстановиться. Их будили ещё наугад, не задумываясь об их специализации. Те же, кого разбудили уже на Мойране, очень быстро погибали в боях и сложных переходах.
Возник некоторый дисбаланс: почти все, кто теперь составлял научный скелет человечества, пока на орбите.
Михаил не решился так высоко (во всех смыслах) поднять свой деликатный вопрос, и поэтому составил консилиум здесь, на Мойране. Над проблемой ликвидации инфопомощников два с половиной дня бились генетик, хирург и инженер по энергетическим установкам, все, кого он смог найти. Он и сам не остался в стороне: искал информацию, затем необходимые материалы на кораблях и в конце помогал собрать оборудование.
Когда всё было готово, все четверо критически разглядывали воссозданный ими аппарат.
— Нужно проверить.
— Тестирование прошло успешно, тебе этого недостаточно?
— Думаю, нет, — у Михаила не возникло сомнений, кто же станет первым и, возможно, единственным подопытным. Кому, как не ему, придётся сейчас погрузиться в эту жуткую колбу, наполненную высокопроводимой жидкостью. Выбора нет, не подвергать же опасности посторонних людей. Хотя, разве в таком деле могут быть посторонние? Сейчас каждый отдельный человек приносит свой индивидуальный вклад во всеобщее спасение, как и Михаил, действует во благо человечества. Будет очень жать, если его попытка окажется неудачной.
Каждому из прилетевших с Земли людей навсегда запомнился момент вживления. Этот волнующий день, помимо открывающихся перед человеком перспектив, знаменуется несколькими часами неистовой боли, когда инфопомощник как будто пронизывает иглой каждую клеточку лежащего в колбе человека в поиске оптимальных путей для слияния. И всё это происходит на фоне непрерывной подачи тока к организму, пусть и слабого, но всё же больно ощутимого. В научных работах пишут, что человеческий организм должен обязательно пережить смерть, чтобы вживление прошло успешно.
В глазах присутствующих, погружённых в свои неприятные воспоминания, читалось отвращение, и даже страх. Михаила передёрнуло.
— Запускай! — злобно рявкнул он, снимая одежду и открывая крышку колбы.
— Может не надо? — простонала единственная входящая в группу женщина, но Михаил даже не оглянулся и с головой погрузился в прохладную жидкость. За ним тут же закрыли крышку, запустив долгий и сложный процесс.
Сквозь стекло было видно, как тело затрясло мелкой дрожью под действием тока. Вездесущая жидкость заполнила всё, что возможно — затекла в лёгкие, в пищевод. Кверху поднялись крупные воздушные пузыри.
Наблюдатели были удивлены, насколько спокойно всё произошло и даже быстрее, чем ожидалось. Уже через час приборы показали, что инфопомощник извлечён и переведён в специальное хранилище. Индикатор хранилища замерцал зелёным, и его отсоединили он аппарата.
Крышка колбы открылась, а использованная жидкость стекла через очищающий фильтр.
Михаил пришёл в себя и, откашливаясь, выбрался наружу. Коллеги смотрели на него то ли как на героя, то ли как на чудо. Но никаких особых перемен он в себе сначала не почувствовал:
— Получилось? — неуверенно спросил он.
— А то! — постучал ладонью по хранилищу инженер, — Но надо ещё над этим поработать, ЭнАш ведь, как пишут, совсем нестабилен.
— Вот этим пока и займись… А я пока отдохну.