мягкий океан тьмы отозвалась Лавиния.
— Нет уж, в такую ночь нас из дому не выманишь! —
крикнула мисс Ферн. — Вот в такие ночи Душегуб и
душит женщин. Мы сегодня захватим пистолет и
запремся в чулане.
Вот еще глупости! — оказала Лавиния.
За обеими старушками громко захлопнулась дверь, в
замке щелкнул ключ, а девушки пошли дальше. Славно
было ощущать теплое дыханье летней ночи над
раскаленными тротуарами. Будто идешь по твердой
корочке
свежеиспеченного
хлеба.
Жаркие
струя
вкрадчиво обвивают ноги, забираются под платье,
охватывают все тело… Приятно!
— Лавиния, а ты веришь всем этим разговорам
насчет Душегуба?
— Уж очень наши дамы любят поболтать, язык-то без
костей.
— А что ни говори, два месяца назад убили Хетти
Мак-Доллис, а месяц назад — Роберту Ферри, а теперь
вот исчезла Элизабет Рэмсел…
— Хетти Мак-Доллис была просто дурочка. Ручаюсь,
она сбежала с каким-нибудь коммивояжером.
— А как же остальные? Говорят, их всех нашли
удавленными, и язык прикушен.
Они стояли на краю оврага, который делил город
надвое. Позади остались освещенные дома и музыка,
впереди — провал, сырость, светлячки и тьма.
— Может, зря мы сегодня пошли в кино, — заметила
Франсина. — Вдруг Душегуб нас выследит и убьет! Не
люблю я этот овраг. Посмотри-ка на него.
Лавиния
посмотрела,
и
овраг
показался
ей
динамомашиной, которая ни днем, ни ночью не знает
покоя; там непрестанно что-то ворчит, шуршит и
ворочается — идет жизнь растений, насекомых и какого-
то зверья. Из глубины оврага тянет, словно из теплицы,
какими-то
неведомыми
приторными
испарениями,
древними, насквозь промытыми сланцами, сыпучими