В аптеке застоялся теплый воздух; большие
деревянные вентиляторы разгоняли его, и на улицу
вырывались волны запахов — тянуло то арникой, то
спиртом, то содой.
— Дайте мне на пять центов зеленых мятных
конфеток, — сказала Лавиния хозяину. Как и у всех, кого
они видели в этот вечер на полупустых улицах, лицо у
него было бледное и решительное. — Надо же что-
нибудь жевать в кино.
Он отвесил на пять центов зеленых конфет, насыпав
их в кулек серебряным совком.
— Какие вы все нынче хорошенькие, — сказал он. —
А днем, когда вы зашли выпить содовой с шоколадом,
мисс Лавиния, вы были такая хорошенькая и серьезная,
что один человек даже стал про вас расспрашивать.
— Вот как?
— Да, мужчина, что сидел вот тут, у стойки. Вы
вышли, а он долго так глядел вам вслед и спрашивает:
«Это кто такая?» — «Да это ж Лавиния Неббс, —
говорю. — Самая хорошенькая девушка в городе». — «И
вправду хороша, — говорит он. — А где она живет?»
Тут хозяин смутился и прикусил язык.
— Не может быть! — сказала Франсина. — Неужели
вы дали ему адрес? Поверить не могу!
— Видите ли, я как-то не подумал… «Да на Парк-
стрит, — говорю, — знаете, у самого оврага». Так просто,
не подумавши. А вот сейчас, как услыхал, что Элизабет
нашли убитую, так и спохватился. Бог ты мой, думаю,
что же это я наделал!
И он подал Лавинии кулек, в котором конфет было
куда больше, чем на пять центов.
— Какой дурак! — закричала Франсина и глаза ее
снова наполнились слезами.
— Извините меня. Да ведь, может, тут еще и нет
ничего худого.
Все как завороженные смотрели на Лавинию. А она
была совсем спокойна. Только чуть дрожало что-то
внутри, будто перед прыжком в холодную воду.
Машинально она протянула деньги за конфеты.
— Нет, ничего я с вас не возьму, — сказал хозяин,
отвернулся и стал перебирать какие-то бумаги.
— Ну, вот что, — Элен вскинула голову и
решительным шагом пошла прочь из аптеки. — Сейчас я
возьму такси и мы все отправимся по домам. Я вовсе не
намерена потом разыскивать по всей округе твой труп,
Лавиния. Тот человек замышляет недоброе. С какой это
стати он про тебя расспрашивал? Может, ты хочешь,
чтобы в следующий раз в овраге нашли тебя?
— Это был самый обыкновенный человек, —